Теперь удивляться приходится мне.
– Всё было несколько иначе, он упал с лестницы, но ваша версия тоже ничего. Откуда у вас такие смелые фантазии?
– От верблюда. Таких бабников, как ваш Евгений Иванович ещё поискать. Неужто, не знали?
– Ни в одном глазу…
– Странно. А тут про него легенды ходят. Среди дамской половины населения, в основном.
– Вот никогда бы не подумал.
– А чего тут думать. Самец здоровый, – Беляев смотрит на меня поверх очков. – Хотел сказать, мужчина видный со здоровой тягой к мезальянсу. Знаете, есть такая категория девушек, которые очень любят мужчин постарше…
Сказанное Беляевым запоздало вводит меня в кратковременный ступор. Рыжов – бабник? О нём тут легенды ходят? Не верю!
– Да и бог с ним с Рыжовым, – Беляев машет в воздухе волосатой ручищей, – горбатого могила исправит. А вы, значит его коллега. Доктор? Кандидат?
– Соискатель, – отвечаю я, и настроение моё начинает стремительно портиться.
– Ну и когда же намерены метать дисер перед свиньями? – не унимается Беляев.
– Сложно сказать…
– Понимаю, понимаю. А научный руководятел кто?
– Сейчас принято говорить «руководильник» или «руководилдо».
– Хм. Последнее особенно близко к истине. И всё же, кто?
– Был Щетинкин.
Беляев становится серьёзным и весь его оптимистический задор вдруг испаряется неизвестно куда.
– Жалко. Чертовски жалко, – говорит он, глядя куда-то в сторону.
– Вы что, были знакомы?
– Не скажу, что близко – он всё-таки намного старше – но общаться приходилось. Ладно, ну его, ваш сопромат, расстройство одно. Так с чего мы с вами начали?
– С мотивации, если мне не изменяет память.
– Ах, да, мотивация… ответьте мне, дорогой вы мой доктор Ци…, простите, инженер Цейслер, на кой штангенрейсмус вы с ней сцепились? Разве не видно, что у тётки не все дома?
– Вообще-то, я хотел пошутить.
– Ну, ни фига же шуточки у вас, доктор! Можно я буду звать вас доктор? Привык, знаете ли, к терминологии племянницы.
– Лучше не стоит. Давайте, это я буду назвать вас доктор, а вы меня, скажем, по имени: Алексей.
– Как пожелаете, Алексей. Тогда зовите меня по фамилии: Беляев. Идёт?
– Идёт.
– Вот и славно, один редут взят. Теперь поднимите вверх правую ладонь (я поднимаю), левую положите вот сюда (он подсовывает мне томик фельдшерского дела) и повторяйте за мной: клянусь ни при каких обстоятельствах больше никогда не шутить со стареющими женщинами!