– Что? Что случилось? – девушка трясущейся рукой отодвинула заслонку.
В печи еле тлел маленький уголёк, ещё минута – и последние искры покинут чёрную растрескавшуюся головёшку.
– Зачем так пугать–то, Водя! Жив же ещё твой друг.
– Крови, быстрее дай ему крови, иначе не спасём, – водяной упал на колени перед ошарашенной Марией.
– Чьей? Крови… – та отодвинулась от печи.
– Твоей, хватит и капельки.
– А, так может кинуть камзол и рубаху раненного в печь? Крови на них много, чуть подсохла, конечно, но наестся твой Огник до отвала.
– Э, нет! Так не пойдёт, неизвестно, чья кровь на одежде, а хозяйка дома должна быть одна, и это – ты. Второго хозяина не примем. Пожалуйста, Маша, поторопись, я потом всё объясню.
– Эти слова я уже второй раз слышу. Боюсь, как бы вы меня в какую историю, не в травили, со своим «потом». Что–то нужно говорить? Или просто капнуть каплю крови на уголёк?
– Можешь повторить те слова, что произнесла, когда меня взяла с собой.
– Я же шутила. Хорошо, а чем палец колоть, в доме ни одного чистого ножа, – девушка поглядела с сомнением на кухонный стол.
– Протяни ладонь, я всё сделаю! – крикнул Водя, увидев, что осталась последняя искорка.
Мария быстро просунула руку в печь и, зажмурившись, произнесла:
– Беру и владею!
Точечная боль пронзила палец, и девушка почувствовала, как с кончика мизинца упала капелька крови.
– Хоро–шо–о, – зашипел уголёк.
Мария распахнула глаза и увидела малюсенького огненного человечка, сидящего на угольке.
– Быстрее, ему нужно что–то съесть, – засуетился Водя, оставляя на притолоке мокрые следы.
– Сейчас, – Маша кинулась к шершавой стене, из которой торчала сломанная деревяшка.
– Ты что! Дом не трогай, ему ещё восстанавливаться! – громко крикнул водник. – Вон на полу тряпочка ненужная лежит, её отдай и беги во двор дрова собирать! Яйцо спасать будем.
Королёва вздрогнула, перевела взгляд на драконье яйцо, всхлипнула и выскочила в темноту.
Слёзы градом катились по грязным щекам. Напряжение и адреналин, что последние часы держали её на ногах, отступали. Пришли паника и страх: а что, если она не попала в чужой мир, а правда лежит под капельницами. Бедные родители. Их было жальче всего.