– …так выпьем же за то, чтоб никогда не гас сей светильник во мраке покаянского фанатизма, магрибинского варварства и, прости уж меня, Ждан, муромского невежества. Уф! Amen. Кажется, я всем всыпал.
Девушки, у которых уже онемели руки, державшие бокалы, дружно переглянулись.
– Боюсь, что я вас смертельно утомил, – сказал Кэйр, когда все выпили.
– Зато дали возможность понять, насколько вы преданы друг другу, – сказала Камея, улыбнувшись Францу.
Франц сонно кивнул:
– О, йа, йа. Виссеншафт унд брудершафт. Ибо сказали фарисеи…
Впервые улыбнулась Изольда. Тут очень кстати подали кофе, а Магда Андреевна преподнесла собственноручно испеченный пирог.
– С черемухой, – очень по-домашнему сказала она. – Налетайте, господа студентисы!
Все оживились, налетели. Атмосфера сделалась более раскованной, посыпались шутки. А когда стемнело, явился грозный Руперт, но уже не с пистолетами, а с гитарой. После долгих просьб и увещеваний Магда Андреевна спела очаровательный четырховский романс. И тут, когда всем уж окончательно похорошело, в ворота постучали.
* * *
Руперт отложил гитару и пошел открывать. Через минуту прямо к веранде подъехал всадник. У ступеней он спрыгнул, легко взбежал наверх. Приехавший оказался гвардейским офицером. Ни больше, ни меньше.
– Это ко мне, – сказала Камея, вставая.
Офицер молча поклонился и протянул пакет. Камея подошла к лампе, привычным движением сломала печати, быстро прочла письмо. Потом улыбнулась и позвала:
– Господин Фоло!
– Да? – озадаченно отозвался Кэйр.
– Насколько я поняла из разговоров, вы и ваши друзья еще не нашли работу?
– Предложения есть, – солидно сказал будущий судья, – но в разных местах, не для всех сразу. А нам не хотелось бы расставаться.
– Понимаю, – сказала Камея и повернулась к офицеру.
– Мне подождать ответа? – спросил тот, вытягиваясь.
– Нет, но на словах передайте, что я готова поручиться. Запомнили?
– Так точно, ва… мадемуазель. Поручиться. Это все?
– Все, де Нанж. Ступайте.
Офицер козырнул, четко повернулся и, звякая шпорами, сбежал во двор. Там он принял от Руперта поводья, вскочил в седло и скрылся в темноте.
Тут к Камее вдруг подскочила Инджин и повисла у нее на шее.
– Милая Скамейка! Ты – гений!
Камея пошатнулась.
– Ну, ну, – строго сказала она, пытаясь освободиться, – Инджи, что за кавалерийские манеры? Мы вот-вот свалимся.