Алена улыбнулась.
– Старая?
– Ох, извини! Прежняя, я хотел сказать.
– Извинения приняты. Ну, барон, отвечайте.
– Что?
– С чего начнется моя новая жизнь?
Алена сказала эти слова с нарочитой небрежностью, но Обенаус прекрасно почувствовал всю ее напряженность.
– Начнем с того, что повернем за угол, – буднично сказал он.
– И что там, эа углом? Чудеса начнутся?
– Никаких чудес. Там нас ждет обычный экипаж. В нем мы быстрее доберемся до вашего второго дома, моя баронесса.
* * *
Обенаус, конечно, кокетничал, называя экипаж обычным. Эту двухместную, легкую и до невозможности изящную коляску изготовили на каретной фабрике Бауцена специально для Чрезвычайного и Полномочного посла курфюршества. Даже в сумерках ее корпус благородно отблескивал лаком. Полупрозрачные занавески на окнах уютно светились благодаря внутреннему фонарю. Рессоры же были таковы, что когда кучер соскочил с козел, коляска вздрогнула как живая, а потом еще пружинисто качнулась.
– Вот, Ермилыч, – сказал барон, – познакомься со своей хозяйкой.
– Очень рад, – сказал кучер. – Но осмелюсь доложить, я знаком с ней пораньше вашей милости. С тех пор, как она была еще во-от этакого росточка, – рукою в белой перчатке Ермилыч провел линию где-то на уровне колеса.
Затем той же рукой он сдернул с головы цилиндр и низко поклонился.
– Добро пожаловать, Алена Павловна. Добро пожаловать, голубушка!
Вместо ответа Алена поцеловала его в бритую щеку.
Обенаус улыбнулся и собственноручно распахнул дверцу. При этом почти до самой земли опустились складные ступеньки.
– О, как удобно, – сказала Алена. – Чудеса все же начинаются, да?
– Только начинаются, – заверил Ермилыч.
Потом наклонился и шепнул:
– Мосты скоро разведут.
– Так чего же мы ждем? Вперед!
Обенаус поставил ногу на ступеньку и тут его сильно повело в сторону.
– Что такое? – спросил Ермилыч, подхватывая хозяина. – Вы не ранены?
– Еще как! Но не думаю, что смертельно. Во всяком случае, мое лекарство теперь со мной.
– А, – с облегчением сказал кучер. – После свадьбы заживет. Только, герр посол, у меня есть добрый совет. Даже два.
– Да? Какой же… то есть какие?
– Не открывайте сами дверцу кареты и не пейте больше хинную. То и другое – по моей части.
– А. По-последую. Завтра.
Барон с трудом поднялся в экипаж.
– Алена, – с огорчением сказал Ермилыч. – Ты не думай, он не такой. Почти не пьет! Вообще… впервые вижу.