Я была готова к войне. Только вот с кем: с Анри или Тамзином? Судьба продолжала держать меня в неведении.
– Надо было еще взять с собой зонт, – прошипела я, вздрогнув от резкого порыва ветра, выйдя на крыльцо.
Над крышами соседских домов висела грязная дымка, а вдали, к югу над пригородным шоссе, собирались грозовые тучи. Чтобы обогнать бурю, я вызвала такси и поехала к площади, с тревогой взирая на мрачные улицы и пролетающие мимо огни из окон домов. Что-то во всем этом казалось мне ненормальным. В голове то и дело мелькал вопрос: а не сплю ли я?
Заплатив таксисту и выйдя на площади, я вновь оказалась среди разноцветных палаток, подсвеченных прожекторами и софитами. Пускай небо и почернело, как вороново крыло, людей это не беспокоило: колесо обозрения продолжало крутиться, музыка играла, а гости парка продолжали развлекаться, смеяться, пить дымящиеся напитки и соревноваться в предложенных конкурсах с киданием дротиков и стрельбой по бутылкам. А в воздухе, как и прежде, приятно пахло жареным попкорном и сладкой ватой.
– Где же ты, страшила?..
И все-таки большое скопление людей меня напугало. Пробираясь сквозь толпу, я не понимала, почему полицейские после кровавого инцидента в «Вестнике» не прикрыли в одночасье все городские мероприятия, включая гастролирующий карнавал. Как будто они не предполагали, что, прогулявшись по белым коридорам офиса, убийца не решит заглянуть на костюмированный праздник и спрятаться среди посетителей.
– Ага!
А вот и он. Человек в цилиндре стоял ко мне спиной, о чем-то разговаривая с молодой парой. Он жестикулировал так активно, что кружевные манжеты едва поспевали за его руками.
Я подошла чуть поближе и опешила: ну и длинный же, гад! Сидя с ним в палатке, я и не подозревала, что он такой высокий. Как бамбук. Или богомол в человеческом обличье. Как минимум выше меня на полторы головы, и от этого он стал в моих глазах еще более жутким.
– Тамзин Кейр! – позвала я его, грубо вклинившись в разговор.
Мужчина обернулся и у меня непроизвольно открылся рот. Ну какой же это Тамзин? Лицо обвисшее, в морщинах, усеянное неприятными старческими пятнами. Глаза впали в глазницы. Щеки обвисли, как у спаниеля. Из-под цилиндра старика торчали редкие белесые волосенки, а спина его была чуть сгорблена под тяжестью холеного старого сюртука.