Крики. Наверное, мама с папой снова ругаются. Интересно, из-за чего? Надо узнать. Я выбегаю из своей спальни, которая располагается на самом верху. Может, мне кажется, но я живу на самом верху не просто так. Мне кажется, что мои родители просто не хотят меня видеть.
Коридор освещен лишь слабым светом луны. Спустившись вниз, на кромешный третий этаж, я остановилась и вызывала Огонь. Вначале появились искорки, но быстро потухли. Я разочарованно вздохнула и попробовала еще раз. Снова появились искры, а затем зажглась вся правая ладонь. Я побежала дальше, в конец коридора. Замедляюсь, замечая дверь родительских покоев.
– … пытается захватить власть, – приглушенно говорит мама сквозь слезы.
– У неё не получится. Она не наших кровей, дорогая. Престол Чандреша не под угрозой, – успокаивающее говорит отец.
– Ты не помнишь слова Кириоуса, милый? Тебе напомнить? Он сказал: «Стихия – будущее Зла». Эта фраза не даёт мне покоя уже 5 лет, – со злобой произнесла Талери. В их комнате что-то разбилось. – Я ненавижу её. Понимаешь? Ненавижу.
Я не их кровей? Слезы наворачиваются на мои глаза. Я… не их дочь! Надо отойти. Кто-то идет. Надо пойти в свою комнату! Давай! Папа сказал, что подслушивать плохо. Это…карается.
Я отбегаю от их комнаты. В ушах до сих пор стоят их крики. Я не их дочь и никогда ею не была. Теперь всё встает на свои места.
Погруженная в свои мысли, я не замечаю, как врезаюсь в кого-то и падаю.
– Стихия, что ты здесь делаешь? Почему ты плачешь? Сестренка? – с беспокойством спрашивает братец, протягивая мне руку. Я взяла её и поднялась, попыталась отдернуть руку, но Чандреш не отпустил.
Говорить или нет? Вдруг он знал об этом? Если бы он знал, то рассказал. Это мой брат. Так было всегда.
– Стихия? – переспрашивает он.
– Я… я не твоя сестра, – хрипло сказала я, и его глаза увеличились в размерах. Может, всё-таки не знал?
– Ты знал об этом? – смотрю на своего брата с надеждой, что он понятия не имеет и это окажется злой шуткой моих родителей. Поправка: очередной злой шуткой моих теперь-уже-не-родителей.
Он судорожно вздохнул и тихо проговорил:
– Я не хочу тебе врать, Стихия, – моя маленькая крупица надежды разбилась, после этих слов.