Когда вернулась, художник уже припарковал машину и прохаживался по аллее туй, поглядывая то в небо, то по сторонам, выбирая место для работы. Затем достал из багажника стул, мольберт, краски, спальник и несколько готовых портретов. Перетащил всё на выбранное место. Портреты-образцы разложил вдоль тротуара. Ирина подошла и поздоровалась. Он сухо ответил, установил стул и указал на него рукой.
– Вот, пожалуйста, ваше место, – расстегнул спальник и поднёс к её ногам. – Давайте ноги сюда.
Она послушно поставила ноги в полусапожках на дно спальника. Он заботливо потянул вверх застёжку-молнию.
– Декабрь всё-таки… Вы не должны в этом замёрзнуть, – укрыл её до плеч. – Садитесь, прошу вас.
Она села, привыкая к необычному наряду.
– Вам удобно? – спросил он.
– Спасибо, нормально.
– А теперь посмотрите сюда. Немного поверните голову. Сюда. Вот так, пожалуй. На эту ветку туи смотрите. А теперь фон выберем…
Он менял за её головой подрамники, обтянутые голубой, серой, зелёной бумагой. Остановился на голубоватом.
– Подойдёт к вашим серо-синим глазам.
Затем принялся выдавливать из тюбиков краски на палитру.
Некоторое время он всматривался в лицо Ирины, потом стал быстро наносить кистью краску на холст. Слегка щурил крупные глаза светло-янтарного цвета, при этом на его межбровье появлялись складки.
К ним подошли парень с девушкой. Рассматривая разложенные портреты, пошептались.
– Нас нарисуете завтра? – спросил парень.
– Очередь, – ответил художник.
– Нас вне очереди!
– Я художник, – спокойно подчеркнул мастер кисти.
– Не понял. Ну художник, и что? Дороже? Не вопрос! Мы заплатим за скорость вдвое больше, – настаивал парень.
– Я художник, – повысил тон художник. – Я не коммерсант. Не могу отказать тем, кому пообещал.
Молодые люди переглянулись и, одновременно прыснув от смеха, обнявшись, побрели вдоль берега…
Ирина некоторое время молчала и старалась не шевелиться.
– Это будет мой первый портрет, – высказала она мысли вслух, желая прервать затянувшееся безмолвие. – Хотя нет…
Художник, будто не слышал её, продолжал работу, часто перенося взгляд с её лица на холст, иногда сдвигал брови в задумчивости.
– Ой, я забыла вас предупредить, – Ирина поправила волосы, напустив прядь на правую щёку. – Вы, пожалуйста, не рисуйте моё родимое пятно. Художник отложил кисть, снял испачканные краской перчатки, тщательно вытер влажной салфеткой руки. Нежно приподнял прядь её волос и задумчиво провёл рукой вниз по щеке до подбородка. И вдруг восторженно выкрикнул, словно его осенило и он сделал открытие: