III
Пожалуй, следует начать разговор с самого Одовцева. Родился Николай лет двадцать тому назад. Он, высокий и стройный, поддерживал в себе гордую осанку – не каждому то давалось; всегда аккуратен и чист; одежда на нём всегда выглажена. На красивом лице лежал лёгкий загар. Да и вообще, лицо его имело больше женских черт, нежели мужских. Гладкий, без морщин, высокий лоб. Едва улыбающиеся узкие губы. Глаза, серые и большие, добрые и жизнерадостные; однако в последнее время в них стала проявляться некая тревога. Ухоженные короткие тёмно-русые волосы гладко причёсывались. Николай был рассудительным, сдержанным, спокойным. Случалось, срываясь, выходил из себя. Когда происходил срыв, страшно было на него смотреть, он становился неузнаваемым и неуправляемым. За считаные мгновения превращался он в существо, совершенно чуждое ему, проявлялась в нём вторая натура, ужасная и гневная. И задержись она в нём немного дольше, то обязательно гнев погубил бы саму добрую натуру Николая. К счастью, случалось оно нечасто, а случившись, быстро исчезало – это как вспышка. Немногие знали вспыльчивый нрав Николая, этот нрав передался от матери.
Мать Николая, Татьяна Тимофеевна Одовцева, души не чаяла в своём первом ребёнке. Она сразу, после рождения его, почувствовала всем своим существом, а впоследствии и увидела, что он абсолютно вышел в неё и ничуть не было в ребёнке отцовского. Это обстоятельство отца сильно взволновало, и, вероятно, потому он первое время недолюбливал сына. Отец заревновал. Мать видела в нём не ревность, а нервозность. Он очень хотел девочку и ждал её появления, а получил мальчика. Ну что здесь поделаешь? Природа как-никак! Татьяна Тимофеевна скоро успокоила мужа и, не зная почему, пообещала, что следующим ребёнком обязательно будет девочка. Ведь есть же женская интуиция!
Татьяна Тимофеевна сумела сохранить себя, и по-прежнему она выглядела молодой и довольно привлекательной женщиной.
Татьяна Тимофеевна, в девичестве Отраднова, несколько лет тому назад, сразу после школы поступив на первый курс, появилась в коридорах и аудиториях университета и своей манерой держаться обратила на себя внимание. Как ей шла гордость, порою надменность! Особенно удивительно проявлялось в ней то, что напыщенность, казавшаяся многим поддельной, была в действительности естественной, от природы. Одним такое её поведение не нравилось: задевало их самолюбие; другим было абсолютно всё равно, как она выглядела и что собой представляла; некоторым, разумеется мужчинам, заметившим её, нравилось. Стали заводить с ней дружбу, оказывая знаки внимания.