– Может, вы, конечно, спросите, при чём тут вообще Питер?
– Ну, хотелось бы, если честно узнать, –робко заметил самый смелый из слушателей.
– Пожалуй, на этот вопрос вам сможет дать достойный ответ наш любитель «сухофруктов», – нарочито вытягивая окончание фразы, решил я добить моего латентного дуэлянта на всякий случай. Пусть теперь вывозит как хочет, коли решил влезть со своими гомоостротами в мой гетеросексуальный рассказ, – а я пойду пока до гальюна добегу, с вашего позволения.
– Нужда, заставившая тебя покинуть своё место, отнюдь не была физиологической. – Прокручивал я фразу снова и снова у себя в голове, одновременно пытаясь взглядом прожечь дыру в стоп-кране, так манящем своей новизной идей в пустоте межвагонного тамбура. Тусклый свет от небольшой потолочной лампы, весь запутавшийся в клубах сигаретного дыма, выдыхал последние запоздалые мысли о непомерной ответственности за осуществление надежд. Ты думаешь, самое сложное – решиться дёрнуть стоп-кран? И всё, мол. После этого сразу же наступит долгожданное облегчение и тебе больше не придётся париться в этой чёртовой консервной банке, доверху набитой невеждами всех мастей? Ну, в общем-то, так и есть и данный факт неоспорим, с лихвою ускоряющий тягостные раздумья нерешительности. Но что дальше? А дальше –ты, получается, занимаешь место тех самых невежд, от которых так вдохновенно пытался сбежать. С единственной, но, правда, весьма весомой оговоркой – это уже другая реальность высшей меры. Со своими неизбежно отличающимися правилами и законами, точнее, их отсутствием скорее, на что твой неподготовленный разум, наверняка, не предложит достойных объяснений. И всё может закончиться, даже не начавшись. Так просто и незамысловато. Ведь нельзя туда, спасаясь бегством, прибывать, ввести тебя должна судьбы всевидящая пядь.
– Дяденька, чего это с вами? – донеслось откуда-то снизу, в то время как крохотная нежная ручка, обхватившая мою, тихонько её потряхивала, – А, дяденька?
– Откуда ж ты взялась здесь, красавица? –предшествовавшая этому вопросу почтенно долгая пауза с выкатившимися из орбит глазами явно свидетельствовала о его всеумоляющей риторичности.
Неисчерпаемая бездна в память о былых заслугах наматывала на кулак своей костлявой руки засаленную плёнку. А ты пока расслабься и расскажи, что так долго держал в себе этому милому ребёнку.