И снова западная наука в какой-то степени стала жертвой собственных попыток быть честной. Бихевиористы оставались верны своим маякам. Человеческое поведение было демонстративно механистичным, и нажатие на химический рычажок в человеческом двигателе производило физический эффект, столь же каузальный и столь же неизбежный, как нажатие на железный рычаг в паровом двигателе.
В то время как физика со скрежетом втиснулась во внечувственный континуум, психология никак не могла понять, как она может, даже если захочет, последовать этому примеру. Хотя Юнг и обрисовал неясные контуры этой страны, ее территория продолжала считаться в каком-то смысле сверхъестественной и ненаучной.
Подобно собаке Павлова, западная наука ощутила на себе воздействие невыносимо конфликтующих импульсов, и, будучи не в состоянии решить эту проблему с помощью результативного действия, совершенно прогнозируемым образом впала в невротическое состояние.
Может ли быть так, что дилемма Запада на всех уровнях была вызвана одной и той же повторяющейся ошибкой – искусственно суженным полем исследования? Это можно проиллюстрировать, по крайней мере, одним неожиданным аспектом.
Во всех исследованиях западной науки по умолчанию предполагалось, что данные для решения проблемы могут быть найдены только на Западе. Это допущение, ненаучное по своей сути, властвовало во все времена.
Как начинает проясняться сейчас, данные для выхода Запада из научного тупика во все времена были доступны на Востоке, но восточная культура и философия, как древняя, так и современная, упорно считалась либо неразвитой, либо отсталой, или же и той, и другой.
Знание Востока не было испробовано и востребовано. Предполагалось, что оно заведомо неполноценно и обращаться к нему незачем.
Нельзя сказать, что свидетельство о значительном объеме данных на Востоке было скрыто или труднодоступно. Исключительно значимые указатели на определенные области исследования, уже подтвержденные на Западе, были разбросаны повсюду и предлагали себя вниманию исследователей. Известно, что в XIII веке, за 600 лет до Дарвина, Джалаледдин Руми описал теорию эволюции видов[17]. Многозначительные указания на весьма тонкие психологические процессы, такие как, например, механизм обучения, были очерчены в традициях Коптской церкви и суфиев братства Сухраварди