Вдруг в один миг захлестал ливень, поглотив его последние слова, как это часто случается в самый неподходящий момент.
– Ай! – от неожиданности воскликнула Хана.
– Дьявольщина, – Рубен подхватил хрупкую подругу на руки и устремился с ней к ближайшему укрытию. – Зевсу-то я чем не угодил?
– Ну вот, здесь хорошо, – тяжело дыша, сказал он, забежав в столярную мастерскую.
Хана вдруг развеселилась, это маленькое происшествие показалось ей забавным.
Удивительно, но мастерская, несмотря на
поздний час, не было пуста. Застигнутый врасплох Даниэль быстро накрыл что-то старой газетой.
– Дани, – удивился Рубен, – чего это ты тут изобретаешь?
Не говоря ни слова, Даниэль выбежал под проливной дождь и скрылся из виду.
– Да подожди ты, простудишься ведь, – крикнул Рубен. – Вот дурень!
Хана молча любовалась им.
– Да, – сказала она, наконец, – я выйду за тебя замуж. И сестру твою мы обязательно найдем.
Маленький Рубен окреп и повеселел.
– Скоро мы с мамой замуж выходим, – рассказывал он своим друзьям.
Маму он не ревновал, поскольку отца не помнил, а мамин избранник был ему по душе, это все давно заметили.
С тех пор, как его старший друг медленно пошел на поправку, Даниэль, многому за это время научившийся, оставался помощником пани Шломцион. Однако теперь у него случались и свободные минуты. Декабрь подходил к концу, близилась Ханука. Собрав вокруг себя малышей, Даниэль рассказывал о восстании Маккавеев и о великом чуде спасения, давшем начало празднику. Слушали его с интересом, Даниэль неожиданно проявил и талант рассказчика, и умение находить индивидуальный подход к каждому из детей. Вечерами он по-прежнему уходил в мастерскую, но так никому и не рассказывал, что там делает. А однажды, поднявшись чуть раньше обычного, объявил, что ему надо отправиться в Тель-Авив по делам.
– Ну, ты у нас загадочная натура, – ответила на это пани Шломцион. – Ладно, поезжай.
Тель-Авив завораживал Дани, он бродил по ярким улицам и думал о том, что этот большой город с высотными домами, банками и ресторанами там, где еще недавно была пустыня, при этом город абсолютно еврейский, вот оно и есть, настоящее ханукальное чудо.
Последнюю свечу ханукального светильника зажигали с небольшим сожалением. Уходящего праздника детям было особенно жаль, и только маленький Рубен рассудил по-философски – «Пусть, чем скорее кончится Ханука, тем скорее настанет Пурим!»