Могучий норвежец, одетый более уместно для экспедиции по Ледовитому океану, говорил:
– Когда же вы, наконец, прекратите воевать? Ни один принцип не стоит человеческих жизней. Я никогда не признаю государство Израиль, построенное на обломках архаичной религии. Королевство Давида не должно возвращаться на современную карту, не считаясь с окружающими.
– Наше государство уже признано, и вам остается с этим смириться. Мы не развязали ни одной войны самостоятельно, но ни разу не отступили. И не отступим в будущем.
– У вас есть дети? – спросил норвежец. – Вы не задумываетесь, что их ждет в постоянно воюющей стране?
Его оппонент, представитель израильской делегации Рубен Боннер, тоже не любитель официальных костюмов, в оливковой рубашке без галстука, кивнул.
– Есть. У меня приемный сын, его отец погиб в Бухенвальде, и маленькая дочь. Недавно у нее на глазах котенок угодил под машину, это была настоящая трагедия, три дня рыданий. Именно тогда я понял, что не хочу, чтобы мои дети спокойно перешагивали через трупы в поисках хлеба.
– Я пацифист, и, если Израиля не станет, я первый протяну руку несчастным беженцам. И я уверен, что многие меня в этом поддержат.
– Израильских беженцев вам больше наблюдать не придется. Потеряв свою землю, евреи снова превратятся в народ-скиталец, и его все будут топтать ногами. Поэтому право на существование страны, где я впервые почувствовал себя человеком, я буду отстаивать всеми этически и морально допустимыми методами, а когда этого будет недостаточно, я их нарушу. И мне все равно, как ко мне при этом относятся европейские гуманисты. Если мировая общественность молчала до сих пор, пусть молчит и дальше.
– Разве вы думаете, что я способен топтать людей?
– Конечно, нет, всю черную работу вы оставляете своим последователям. Я тоже уверен, что многие вас поддержат, но исключительно в ваших антипатиях…
Полемику оборвало появление еще одного генетика. Невысокого роста, а по сравнению с норвежцем так и совсем крохотный, подвижный как ртуть доктор Хаим Левенберг схватил соотечественника за локоть и, обронив что-то очень похожее на «Погода сегодня хорошая», увлек за собой в конференц-зал.
– Этот дурак называет себя доктором философии, – Рубен все еще кипел.
– А зачем ты с ним сцепился? Если начнешь спорить с дураком, то дураков будет двое – старая истина.