– Да знаю я всё это! Чего бы нового рассказал.
– Пашка – порода русскоговорящих попугаев с красным носом, отличается умом и сообр-р-разительностью, – заявил ябеда и перепрыгнул на стол, пока я искала тапки, приподняв скатерть. – Пашка отличается умом! Пашка с носом.
– Пашка балбес, – отмахнулась я, оглядывая кухню, по совместительству хомячатник, птичник и гостиную. Отдёрнула шторы. В клетках сразу зашевелились, подали голос. Пашка захлопал крыльями, вытянувшись, издал громкий вопль и с усилием перелетел на вольер волнистиков:
– Тишина в стр-р-рою! Молчать! Всех на улицу! Всех! На улицу!
Птички тут же притихли перед строгим генералом, только хомячиха Мышка ломанулась к своему колесу и побежала ежедневный марафон. Колесо заскрипело как несмазанная телега, и я поморщилась. Как буду чистить клетки, капну маслом, а то невыносимо просто.
Да где же тапочки?!
– Цезарь! – громко, но ласково позвала я, внимательно оглядывая возможные нычки противной собаки. – Цезарь, иди ко мне, маленький! Иди ко мне, что я тебе да-а-ам!
– Цезарь – мелочь пузатая, – презрительно отозвался Пашка и, вытянув голову, залился самым натуральным лаем крохотной собачонки. Волнистики зачирикали громче воробьёв, а щеглы засвистели от возбуждения.
– О гос-с-споди, – прошипела я. – Пашка, ты балбес!
Но попугай не замолчал, а продолжил лаять, взвизгивая периодически. И ему в ответ раздался точно такой же лай из-под печки. Пашка резко оборвал свою песнь и, чистя клювом коготь на лапе, сказал обличающим тоном:
– Цезарь. Тапочки спёр. Цезарь – пузатая мелочь.
Я присела на корточки и заглянула в подпечье. Там хранились собачьи кастрюли и миски, а среди этого богатства залёг Цезарь прямо на моих тапочках.
– Ай-ай-ай, какая нехорошая собака, – покачав головой, я вытащила чихуашку за ошейник из-под печи, и он приехал в кухню лапами в тапочках. В больших выпученных глазёнках ясно читался укор и возмущение, но хвост был поджат под задние лапы. В прошлом Цезаря носили исключительно на руках и в сумочке, оставляли в машине на полдня и спускали на пол, только чтобы позволить сходить в лоток. В результате собака заработала хроническую почечную недостаточность и фобию на траву, снег и асфальт. Ещё Цезарь кусался в любой непонятной ситуации, а укусы крохотных и острых, как зубчики вилки, клыков – это, знаете ли, ещё «приятнее», чем кошачьи царапки.