Медведь вскинул палку на плечо, словно ружьё, и, вытягивая лапы, заковылял вперёд, насколько позволяла цепь, затем развернулся через плечо и замаршировал обратно.
Князь видел, как Ладыженский и девушка весело хохочут, стоя в небольшой группе баб и мужиков, собравшихся вокруг медведя.
– А тапереча представь честному народу, как генерал из немчин смотр войскам делает!
Медведь сел на палку верхом, подобно играющему в лошадки мальчику, и поскакал на ней по кругу на задних лапах, время от времени рыкая и взмахивая передней. Народ покатывался от хохота.
– Ах ты, шельма! – Невысокий, стройный всадник в военном мундире галопом нёсся через площадь. – Каналья! Мерзавец!
Он с разлёту осадил тонконогого гнедого жеребца, подняв его на дыбы, копыта мелькнули над самой головой поводыря, и на плечи мужику опустилась плеть.
– Я тебе покажу генерала! – Голос всадника, высокий, пронзительный, звенел от ярости. – Над кем тешиться посмел, скотина?!
Князь Порецкий узнал генерал-аншефа Христофора Миниха, очевидно, как и он сам, спешившего на приём императрицы. И невольно бросил взгляд на часы Спасской башни. Без четверти. Пора…
Между тем избиение продолжалось. Поводырь и не пытался бежать или уворачиваться, покорно замер на месте, прикрывая руками голову.
Впрочем, Миних действительно спешил. Хлестнув обидчика раз пять, гневливый генерал пнул его сапогом в грудь и, ударив по крупу коня, понёсся дальше. Следовавший за ним по пятам денщик, чернявый и смуглый, как арап, прежде чем догонять своего господина, тоже приложил поводыря нагайкой, а напоследок наотмашь хлестнул и медведя, настороженно замершего рядом.
«Куда он скачет? – мысленно изумился князь, увидев, как гнедой жеребец Миниха во весь опор несётся к Спасской башне. – Он что, не знает, что через Спасские ворота не ездят верхом10?»
Истошный вопль заставил забыть про генерала. Обернувшись, князь обомлел: народ бежал в разные стороны, а по быстро освобождавшемуся пространству с рёвом метался медведь, за которым со звоном волоклась брошенная поводырём цепь.
Вот он настиг давешнего паренька, что играл на балалайке плясовую, на бегу махнул лапой, и в следующую секунду тот с истошным криком, перешедшим в хрип, покатился по земле – из распоротого горла потоком хлынула кровь. Зверь взревел и поднялся на задние лапы. Толкаясь и сшибая с ног баб и девок, бежали врассыпную зеваки. Площадь наполнилась пронзительным разноголосым визгом.