Князь замер прямо среди толпы, через которую пробирался, шагах в двадцати от непринуждённо болтавшей пары. За гомоном и шумом площади слов он не слышал, лишь видел, как шевелятся её губы, как блестят глаза, как она смеётся.
Он ощупывал лицо девицы напряжённым придирчивым взглядом, силясь найти в нём хоть какой-то изъян – след от оспы, неровность зубов, бородавку или конопатость. И не находил. В ней не было изъянов, кроме убогой грубой одежды. Но даже жуткий чепец из серой холстины не мог обезобразить этого лица. Казалось кощунством, что ничтожный нелюдим Ладыженский смел запросто с нею болтать, смеяться и угощать сбитнем9.
Кстати, а почему она вместе с Ладыженским? Встретилась на гуляньях и остановилась поболтать? Но благородные девицы не прогуливаются по городу в одиночестве и не разговаривают с незнакомыми мужчинами. Или он сродственник Беловым? Кажется, он живёт в Петербурге, но откуда родом, князь не знал. Может, из Москвы? А в Москве всё друг другу кумовья да сваты.
– Ну что же вы, барин? Поспешали же! – Недоумённый голос Архипа над ухом вывел из задумчивости.
Как ни жалко, но Архип прав: надо идти дальше – императрица ждать не станет, да и граф Остерман тоже. Князь Порецкий вновь взглянул на девицу. Губки приоткрыты, в глазах восторг – индийский мошенник, что жонглировал тремя зажжёнными факелами, приплясывая на углях, кажется, привёл её в восхищение.
Ладыженский что-то сказал своей спутнице, и они не спеша пошли дальше, в сторону собора. Будто на поводу князь побрёл следом, не спуская с девушки глаз. Но через десяток саженей пара вновь остановилась. Здесь бородатый чернявый мужик водил на цепи медведя. Зверь был огромный, чуть не вдвое больше всех остальных медведей, что уже встретились на пути князю. Паренёк лет пятнадцати играл на балалайке, а медведь потешно отплясывал вприсядку. Ладыженский и девушка остановились рядом.
– А ну-ка покажи, Мишенька, как красотка по воду идёт! – приказал мужик, когда медведь, притомившись плясать, остановился.
Тот ухватил передними лапами валявшуюся на земле длинную палку, поднялся на задние, сделавшись на голову выше богатыря-Архипа, перекинул палку себе на шею на манер коромысла и засеменил, смешно виляя толстым мохнатым задом.
Послышался смех.
– А теперь покажи, как рекрут службу ратную несёт!