– Что ты надумал? – Мэри открыла глаза и повернула голову к мужу. Тревога появилась на ее лице.
– Неважно, – отмахнулся Эван. – Кому говорю, отойди от двери.
Мэри лишь мотнула головой. Смятение и испуг застыли в ее глазах. Слезы тонкими ручейками продолжали сбегать по щекам и скулам.
– Я кому говорю, отойди от двери! – Эван приблизился к Мэри, схватил за руки и оттолкнул в сторону. Мэри не удержалась на ногах и упала, едва не стукнувшись головой о стену.
– Последний раз предупреждаю: или ты откроешь эту чертову дверь, или я за себя не ручаюсь, – Эван подошел к двери и занес руку с видимым намерением ударить по двери.
Мэри с ужасом взирала снизу вверх на мужа. Зубы нервно покусывали сухие губы, слезинки одна за другой скатывались по щеке и падали на халат.
Дэниел в кошачьем теле лежал на полу в коридоре и выглядывал из-за угла. С одной стороны ему было страшно от осознания того, что сейчас произойдет, но с другой, его терзало любопытство – ему очень хотелось посмотреть на себя – человека. То, что Дэниел-человек по какой-то причине не желал открывать дверь, ему казалось странным, а пародия на кошачье мяуканье, то и дело доносившаяся из комнаты, наоборот, казалась забавной.
«Когда же он уже вышибет эту долбаную дверь, – подумал Дэниел, наблюдая за отцом с безопасного расстояния. – Вышибет ли он ее вообще, или я и дальше останусь в неведении о своем теле? Давай, сноси уже ее к чертовой матери!» – закричал Дэниел, напрочь забыв о том, что он кот. На миг охватившая квартиру тишина взорвалась кошачьим воплем.
Напуганные криком Эван и Мэри Макмиланы одновременно повернули головы к коту.
– Чего разорался, придурок?! – Эван стащил тапочек с ноги и запустил им в кота.
Дэниел, как зачарованный, наблюдал за полетом тапочка. Если тело у него было кошачьим, то реакция осталась человеческой. Эван мог гордиться собой, пущенный им тапочек попал прямо в кошачью морду.
Дэниел, почувствовав боль от удара, от неожиданности подлетел в воздух, шлепнулся на пол и несколько секунд затравленно озирался по сторонам, пока инстинкт самосохранения не заставил его броситься прочь из коридора, дабы отцу не взбрело в голову бросить в него и второй тапочек. В точности отцовского броска сомневаться уже не приходилось.
Дэниел влетел на кухню и забился под стол. Сердце бешенно стучало в груди, тело дрожало, нос болел.