Любовь двоих, смерть одного
Крыша детдома была плоской и широкой, со всех сторон огороженной от края натянутой мелкой сеткой, ведь сюда часто наведывались школьники на переменах, чтобы перевести дух после уроков, или даже учителя – выдохнуть после очень напряжённых часов. В уголке стояла маленькая жестяная баночка с окурками – не все придерживались здорового образа жизни, а кто-то из преподавателей ещё и спекулировал сигаретами между школьниками.
Но сейчас на небо отсюда смотрели только Иенна и Бри. Они стояли в молчании на краю крыши, и лишь шелест страниц дневника, который рвала девушка, разбавлял многозначительную тишину.
Над ними летела стая птиц вдаль, возвещая округу о приходе тёплого вечера. Всё было так пронзительно спокойно, так тихо, что даже машины внизу, казалось, стали ехать крадучись, чтоб не нарушить эти мгновения. Но одна птица вдруг пискнула, и Иенна словно очнулась от гнёта мыслей.
– Бри… – неуверенно начала Иенна, подняв голову и тут же опустив взгляд. – Я не могу поверить… – она понизила голос. – Ты что, правда любишь меня? – девушка сглотнула и напрягла пухлые губы от волнения.
Бри перестал смотреть на небо, отражавшееся в его голубых глазах, повернулся к Иенне и подмигнул ей:
– Столько лет… Тайну хранил, ты и не догадывалась? – с доброй улыбкой спросил он. – Я хотел признаться совсем скоро, перед выпуском. Но никак не решался, – он пожал плечами. – Видела же, какие жестокие дети. Я этого так боялся. Мне тоже было легче выкладывать всё в тетради, только карандашом. Потом стирал ластиком, – Бри улыбнулся и подошёл к Иенне. – Могу ли я взять тебя за руку? – нежно спросил он, глядя ей прямо в глаза.
Иенна скользнула взглядом по его опущенной ладони, никак не вынуждавшей её принять руку, и кивнула.
Бри коснулся запястья Иенны. Они простояли несколько минут, просто молча держась за руки. На её ладони чернел след от потёкшей ручки, на его – шрамик, полученный на уроке физкультуры при неудачном падении. Оба были счастливы. Оба трепетно дорожили первыми секундами вместе. Ещё столько не рассказано, ещё столько не пережито, но столько сделано – половина пути пройдена, признание, которое буквально вытащили из их уст подлым способом, было произнесено.