А после бала розовый цвет во многих королевствах вошёл в моду, наряду с рюшечками, воланчиками и цветочками. Так что Мэрисела оказалась ещё и законодательницей мод. Даже мужчины стали добавлять один слой розового цвета в рюши воротника и рукавов. А те, кто не хотел так кардинально менять свой внешний облик, просто пользовались розовыми носовыми платками.
Бок о бок с новыми веяниями моды, по свету разлетелись слухи о Мэриселе, как о принцессе глупой, недалёкой, восторженной, но, несомненно, милой, доброй и красивой, что кардинально отличалось от прошлогоднего мнения, кроме как по части внешности, и тем подстёгивало заинтересованность принцев из дальних земель приехать самим в следующем году в Фрейэрию. Так что, как и говорил король Фроуд, без женихов Мэрисела точно не останется.
Мэриселе в пору было гордиться собой – она никого не обидела, но при этом от души повеселилась! Мужа, правда, не приобрела, но такой задачи и не стояло. Отец сказал, что насущной необходимости в её замужестве в этом году нет, если только она не встретит принца, который будет ей по сердцу. Такового не нашлось. Если хотя бы один развернулся и уехал после её жеманства и глупости, тогда можно было на него обратить внимание, но… глупость оказалась сильно востребована. У Мэриселы закончилось воображение выдумывать индивидуальные отказы на предложения принцев руки и сердца, и она перешла на стандартные фразы, предписываемые дворцовым этикетом.
Король Фроуд тоже остался доволен балом. В отличие от предыдущего года, Фрейэрия приобрела огромное количество друзей, а не врагов. В свете намечающихся событий это было очень и очень важно.
5
Чем ближе приближалась дата шестнадцатилетия, тем радостнее становилось на душе Мэриселы. А накануне бала она окончательно убедилась, что её магические силы растут, поскольку утром проснулась не на постели, а над нею.
Весь год, с открытия в себе способности к парению, Мэрисела усиленно училась. И не только старательно изучая книги, но и смело подвергая себя риску разбиться. Прыгала со стремянки в библиотеке, потом с балкона своей спальни. Плавно опуститься получалось не всегда, а потому синяки и шишки стали её вечными спутниками. В какой-то момент Мэрисела поймала какое-то странное, необычное состояние, которое возникло у неё перед парением, начала культивировать его в себе, и с тех пор больше не падала и не ударялась. И тогда она приступила к следующему этапу – попыткам воспарить