– Извини, забыл! – сказал Цыганков. – Мой друг Сергей Забелин. Работает со мной.
– Очень приятно! – Маргарита внимательно разглядывала Сергея.
Едва Цыганков вошел со своим приятелем, Рита тут же обратила на него внимание. Долговязый серьезный мужчина показался ей несколько простоватым: слегка вздернутый нос, небрежно причесанные русые волосы, голубые глаза. Подобные лица встречаются часто – в толпе их совсем не замечаешь, потому что они ничем не выделяются, как говорится, без особых примет. И все же глаза отличали его. Смелые, немного дерзкие, веселые. Они как визитная карточка людей сильных и уверенных в себе, вроде бандитов или правоохранителей, которым сам черт не брат.
Молчание затянулось. Сергей улыбнулся, и улыбка его понравилась Рите.
– Скорее выздоравливайте! – пожелал он и добавил: – Мы вам принесли фрукты и соки, правда, у вас и так все есть. Ну, ничего, я думаю, лишним не будет.
Он поставил пакет с продуктами на столик, продолжил, как бы извиняясь:
– Вы уж нас простите, но нам пора – дел много!
– Я все понимаю, – произнесла Маргарита. – Вы заходите, когда будет время.
Оперативники вышли из палаты, и Цыганков, как было договорено, пошел звонить Шумилову, чтобы прислали вооруженную охрану, а Сергей вернулся к сотруднику милиции, стоявшему возле окна. Он подошел и глянул вниз сквозь грязное, давно не мытое оконное стекло, но ничего подозрительного, кроме нескольких прохожих и машины скорой помощи, въезжавшей в ворота больницы, не увидел.
Встреча с Виккерс взволновала его, и он не мог понять отчего. Большие глаза, в которых затаилась боль. Слабый, едва различимый голос. Тонкие бессильные руки вдоль одеяла. Нет, все не то, все это он видел и раньше, встречал при расследованиях, сталкивался в больницах. А вот ее беспомощность? Пожалуй!
Беспомощность молодой женщины, связанной с бизнесом, бывшей до того преуспевающей, привыкшей крутить всеми, кем захочет, а теперь совершенно бессильной, заставила Забелина внимательно отнестись к ней. Он вдруг ощутил в себе не то привычное отношение, которое обычно испытывал к потерпевшему, к свидетелю по делу или источнику, задействованному в операции, а нечто особенное, личное.
Ее тонкая белая рука, лежащая поверх одеяла, спутанные каштановые волосы, бледное бескровное лицо и, самое главное, глаза, глаза, говорящие о глубоком душевном одиночестве. Он невольно пожалел ее.