– Я вызову такси, – хотя это было не обязательно, обычно стресс заставлял меня сильнее фокусироваться на происходящем.
– Со мной не придется бродить по кладбищу, я сам тебя отведу.
– Слушай, чего тебе надо, Антон? – поинтересовалась я. – Я не хочу, чтобы ты мне мешал. А ты помешаешь.
– Козырь был моим другом. Он просил тебе сказать.
– После похорон? – Если бы мой голос был опасной бритвой, сейчас этой фразой я бы перерезала Неберту горло. – Ты уверен, что ты был ему другом, Антончик? Как-то очень неважно работает твоя дружба, потому что вряд ли Алекс хотел лишить меня этого. Ты в нашем журнале неделю. Значит, мог о похоронах сказать раньше.
– Свет, я не могу ссориться с сыном Козыря, – прохладно отрезал Антон. – У меня с ним есть дела, и он диктует мне условия. Он не хотел видеть тебя на похоронах.
– Ну и почем нынче курс серебренников? – я приподняла бровь. – Почем продал дружбу?
Ковырнула. И честно говоря, от раздраженно поджатых губ Неберта мне стало чуточку лучше.
Значит, все-таки сын… Жаль, у меня не было возможности с ним повидаться. Держу пари, что попробуй я даже добиться встречи, сыночка будет всячески козлить и бегать. Хотя…. На хрен бы мне это не сдалось. Но подумать о мести козлу все-таки можно – теми медиа-средствами, что у меня имеются. Должна апельсинка ответить за свое поведение, даже если она от моей осинки уродилась.
– Свет, давай я тебя отвезу все-таки, – повторил Антон. – Прости, что так вышло с похоронами, мне жаль. Дай хоть как-то исправить положение.
Улыбнулась я на это очень ядовито. Конечно. Чудно он исправляет. Разумеется, этого же достаточно, так? У меня же нет выбора, я ж не могу отмотать назад.
– На кой хрен мне твое исправление, Антон? – поинтересовалась я. Как же я от него устала… Надо бы выставить его уже, пробить адрес кладбища самой и пойти туда – петлять между могилами. Но… Он – последняя ниточка, связывающая меня с Алексом. Все что есть. Уйдет он – и в моей жизни останется лишь пустота и тишина. На самом деле… Да, может и стоило согласиться, чтоб отвез. На самом деле оставаться сейчас одной мне не так уж и хотелось. Я знала, что со мной будет. Пока он здесь – я вынуждена держать стержень, и меня не выжимает со всей силы эта лютая боль, от которой я сейчас отстранялась.
– Все это очень далеко зашло, – отстраненно откликнулся Антон, залпом допивая свой кофе. Остыл уже… Даже удивительно, что льдом не покрылся. – Я не хотел, чтобы ты увольнялась.