Богданов решительно подходит, берёт меня за запястье и тянет на себя. Здесь плохое освещение, его глаз не видно, но я ведь помню, сколько там чертей пряталось. Да, он изменился внешне, но внутри-то всё тот же самый! И одному дьяволу известно, что у злопамятного гоблина в голове.
Пульс заметно учащается. Я немного паникую, потому что он впервые касается меня. Вообще впервые в жизни. Упираюсь ногой, сохраняя между нами дистанцию.
Пытаюсь освободить руку, но хватка стальная. Мы смотрим друг другу в глаза, но видим лишь бледные лица и чёрные пятна.
– Ко мне? «Или здесь?» – спрашивает он низким голосом, в котором сквозит недвусмысленный интерес. Во рту мгновенно пересыхает. – Ты ведь не думала, что ужина будет достаточно? Почему сразу не поехала, когда предлагал? Голодная была?
– Кирилл…
– Ты суд хочешь выиграть или нет? – спрашивает он, по-доброму так, с участием. Я делаю шаг назад.
Он не пускает, я дёргаюсь, и он заламывает мою руку за спину, толкает лицом к стене, наваливается сверху, лишая возможности двигаться.
Я замираю, задержав дыхание. Мир суживается до стука собственного сердца в ушах. В голове проносится: «Он сейчас отымеет меня здесь, у кирпичной стены, а потом напишет решение в мою пользу».
Адреналин подгоняет кровь, я снова дёргаюсь, но у меня не получается отпихнуть Богданова даже на сантиметр. Напротив, после моей попытки освободиться Кирилл ещё плотнее вжимается в меня. Его мышцы словно каменеют, а я… на миг я ощущаю себя абсолютно беспомощной!
Стена шершавая, я не хочу о неё поцарапаться, поэтому больше не пытаюсь дёргаться. Просто жду, что будет дальше.
Его лицо приближается к моему, и я чувствую аромат его туалетной воды. Его много. Слишком много чужого запаха вокруг меня. Почему-то шокирует именно это, я отвыкла от близости других мужчин за пять лет «дружилок» с Леонидасом. Хочу отвернуться, но не решаюсь.
– Послушай меня, вертихвостка, – его голос у самого уха. – Ш-ш-ш, не брыкайся ты, иначе будет больно. Ты можешь просто слушать? – дождавшись моего кивка, он, наконец, освобождает мою руку, и я тут же упираю её в стену. Он продолжает низким шёпотом: – Это был первый и последний раз, когда ты обвинила меня в пристрастности и попыталась вертеть задницей в целях свести решение в свою пользу.
Его пах вплотную прижат к моим ягодицам. Я прерывисто и жадно дышу, от гипервентиляции кружится голова.