– Надеюсь, это не гробовщик, – сказала я, взяв рюкзак из багажника прежде, чем Умберто успел до него дотянуться.
Еще не договорив, я содрогнулась от собственной бестактности. Мне совершенно несвойственно говорить подобные вещи. Это случается, только когда я нахожусь в непосредственной близости от моей сестрицы.
Взглянув на машину, Умберто одернул пиджак, словно бронежилет перед боем:
– Боюсь, профессия гробовщика становится на редкость многогранной.
Переступив порог теткиного дома, я сразу поняла, что он имел в виду. Большие портреты в холле были сняты и прислонены к стене, как преступники перед расстрельной командой. Венецианской вазы, всегда стоявшей на круглом столике под канделябром, уже не было.
– Эй! – заорала я, чувствуя прилив ярости, о которой не вспоминала с последнего приезда сюда. – Есть кто живой?
Мой голос гулко разнесся по тихому дому, но едва улеглось эхо, как я услышала топот в коридоре наверху. Несмотря на виноватую спешку, Дженис не смогла обойтись без своего традиционного медленно-торжественного появления на широкой лестнице. Тончайшей ткани летнее платье подчеркивало роскошные формы моей сестрицы так откровенно, словно она была вообще не одета. Выдержав эффектную паузу, она с томным самодовольством отбросила назад длинные волосы, послала мне высокомерную улыбку и медленно поплыла вниз по лестнице.
– Кто к нам пожаловал, – пропела она со сладкой дрожью в голосе. – Еще не протянула ноги, виргитарианка?[3]
Только тут я заметила «мужской аромат недели», тенью следовавший за ней со взъерошенно-воспаленным видом, который появлялся у мужчин после тесного общения с моей сестрицей.
– Не дождетесь, – сказала я, с глухим стуком опуская рюкзак на пол. – Тебе помочь обирать дом или сама справишься?
Смех Дженис немного напоминал китайские колокольчики на крыльце соседей, которые они повесили специально, что бы раздражать окружающих.
– Это Арчи, – сообщила она в своей одновременно деловой и небрежной манере. – Он дает нам двадцать косых за весь этот хлам.
Сладкая парочка направилась ко мне. Я смотрела на них с отвращением.
– Этот щедрый мужчина явно питает слабость ко всякому хламу.
Взгляд Дженис стал ледяным, но она быстро справилась с собой. Сестра очень хорошо знала, что мне начхать на ее мнение и что ее гнев меня только забавляет.