– Лавр! – позвала я. – Лавр!
– Да здесь я, дай немного отдышаться.
Я опустила руку сквозь решётку и почти сразу почувствовала, как она погрузилась в холодную воду.
– Давай вытаскивай меня быстрей. Вода просто ледяная. Я так долго не продержусь.
– Ты можешь встать на ноги? Какая там глубина? – спросила я почти шёпотом.
– Метра три не меньше. О чёрт, я, кажется, утопил свой автомат!
– Да хрен с ним, с твоим автоматом. Держись за эту чёртову решетку. Я сейчас что-нибудь придумаю. Только постарайся не утонуть до моего возвращения.
– Ты что, собираешься оставить меня здесь одного? – спросил Лавр, и голос его предательски дрогнул.
– Ну-ну, Димон, держи хвост пистолетом. Я мигом, – сказала я, стараясь придать своему голосу хоть немного уверенности.
Должна сказать, что я не представляла себе, что можно предпринять в такой ситуации. Но делать было нечего, кроме как со всех ног броситься бежать к выходу из подземелья. Мною владело единственное желание – вновь обрести хоть какой-нибудь источник света. А поскольку нашим двум фонарям, судя по всему, пришёл конец, то единственная надежда оставалась на моего пса. Вернее, на то устройство, которое на овчарке было надето. Устройство это называлось «Голиаф» и служило для поиска собаки в темноте. А именно, подавало световой сигнал маленькой красной лампочкой, противно при этом пища. Крепилось оно вместе с аккумулятором к шлейке собаки, и вследствие его редкого применения была надежда, что аккумулятора хватит часа на два работы. Как я добиралась до выхода – отдельная история, закончившаяся, к счастью, благополучно. Буквально сорвав с ошалевшего от такой беспардонности Дика шлейку и опять рявкнув «Охранять!», я устремилась вниз. Сбежав по уже знакомым ступенькам и включив сигнальное устройство, я громко выругалась. Оно давало света не больше, чем зажжённая в кромешной темноте спичка. Но всё-таки это было лучше, чем ничего. Оставалось добраться до Лавра и попытаться открыть эту чёртову решётку, поджидавшую нас здесь не одно столетие. Вероятно, у подземного хода было ещё одно ответвление, не замеченное нами раньше. И учитывая наше потрясающее «везение», я свернула совсем не туда, куда было нужно. Сначала, конечно, меня ничто не настораживало. Но когда я увидела в красных проблесках «Голиафа» стройные ряды деревянных ящиков, то остановилась в недоумении. Поняв, что заблудилась, я хотела уже было вернуться на исходную позицию, чтобы начать путь к Лавру снова, но вдруг явственно услышала немецкую речь. В недоумении я остановилась. Прислушавшись, медленным шагом двинулась прямо на звук. Впереди подземный ход делал поворот, и я, осторожно передёрнув затвор автомата и повесив его на плечо, поочерёдно стала приоткрывать крышки верхнего ряда ящиков. К моему удивлению, они оказались доверху заполненными патронами, гранатами и консервами. Почти отовсюду с ящиков на меня хищно смотрели намалёванные белой краской орлы, сжимающие в когтях свастику. Уже собираясь осторожно опустить крышку последнего ящика, я вдруг с ужасом ощутила на своём плече чьё-то прикосновение. Резко повернувшись, я встретилась глазами с человеком. Маленького роста фигурка во всём белом смотрела на меня, прижимая указательный палец к губам, и я вдруг поняла, что передо мною женщина. Она проворно ухватила меня за плечо и с неожиданной для такого хрупкого телосложения силой толкнула за ближайший штабель ящиков.