Пришло и много писем в редакцию. Они дали возможность продолжить разговор при очередном его приезде – в связи с 75-летием со дня рождения, которое отмечалось 29 октября 1997 года. Российская академия социальных наук провела специальную сессию, посвященную его юбилею, где особо запомнилось мне выступление Виктора Сергеевича Розова. Вручали Зиновьеву мантию и шапочку почетного академика. Но и здесь, в обстановке праздника, говорил он отнюдь не празднично. О чем? Конечно, о трагедии, в которую ввергнута Россия. О виновниках этой трагедии. И сколько ярости, гнева, страстного переживания было в этой его вовсе не академической речи!
Да и никогда на моей памяти не бывал он олимпийски спокойным и равнодушным (одна из бесед наших не случайно названа его словами: «Равнодушие – то же предательство»). Он, выдающийся мыслитель, был при этом и очень эмоциональным человеком. Яростным! И в своей любви, и в презрении, ненависти.
Ясно вижу его перед окном номера в гостинице «Украина» тогда, при самой первой нашей встрече. Окно выходило как раз на расстрелянный недавно Белый дом, и он говорил, что всю ночь не мог уснуть, глядя туда и думая о людях, которые там погибли.
– Люди, способные пойти на смерть во имя высокого и святого, вызывают у меня не только сочувствие, но и горячее восхищение, – сказал он. – Очень много думал о них там, на Западе… Если бы тогда я был в Москве, я пошел бы к тем, кого убивали. Чтобы и меня убили тоже. Пошел бы как русский человек, как частица моего народа. Неважно мое отношение к Хасбулатову и Руцкому. Тут мотивы неизмеримо более высокие. Это как во время Великой Отечественной – как бы я тогда ни относился к Сталину, я защищал свою страну, свою Родину…
* * *
Чувство Родины у него было очень сильно выражено. С негодованием (опять-таки яростным!) не раз обращался к теме о том, как на Западе хотят «русских вообще вычеркнуть из истории».
– Вы можете себе представить, – спрашивал он меня, – книги по истории математики, где нет Лобачевского и Софьи Ковалевской? Или книги по истории химии без единого упоминания Менделеева? А вот на Западе такие книги все больше и больше издают!..
Запад он изучил очень хорошо. Одна из фундаментальных социологических книг его так и называется – «Запад». И, хотя именно там по-настоящему пришло к нему научное признание, о западном высокомерии по отношению к России всегда говорил с неприязнью.