Кстати, об этом ведь можно было поговорить.
Я натянул поводья, и лошадь свернула в лес. Димеона вела себя тихо – то есть о чём-то без умолку тараторила, но обращалась словно бы к миру в целом, а не ко мне в частности, так что слова её скользили задворками моего сознания, не выплывая на свет. Прикидывая, достаточно ли мы забрали в лес, чтобы спрятаться от погони, я думал о том, что два оперативных сотрудника, после долгой беседы насмеявшись вдоволь над взаимной неловкостью и своим приключением, возможно, и сумеют представить всё в таком виде, словно действия каждого из них были продиктованы необходимостью, а сценарий сорвался по чистой случайности. От таких мыслей у меня зарделись уши, и я, остановив, наконец, коня, спешился и помог слезть Димеоне.
– Максим Коробейников, оперативный сотрудник Русского сектора Сказки, – не отпуская руки своей спутницы, я поклонился – настолько элегантно, насколько это позволяла кривая ухмылка верзилы-охотника. – Рад нашей встрече.
Девушка долго вглядывалась в моё лицо так, будто видела перед собой учёного пуделя, который двадцать лет исправно приносил тапки, а теперь вдруг заговорил о погоде. Приехали, подумал я. Наверное, она думала, что я и есть её турист… Надурили друг друга, одним словом. Наконец, взгляд Димеоны стал более ясным, осмысленным, она всмотрелась в мои глаза и улыбнулась весьма дружелюбно. Ну, вот и всё, сейчас меня будут бить, подумал я.
Улыбнувшись ещё раз – кажется, ещё приветливей, – Димеона открыла рот и сказала:
– Что?
– Это не шутка, – вздохнул я. – К сожалению, я тоже сотрудник Сказки. Мне очень жаль, что я сорвал вам сценарий, но это – чистая правда.
Поскольку выражение понимания всё ещё не спешило озарить лицо нимфы, я извлёк из воздуха корочку Управления и помахал ею перед лицом своей спутницы. Девушка озадаченно улыбалась, следя за моими движениями, а потом снова взглянула на меня так, словно бы ни одно из сказанных мною слов не было ею понято. Это было уже чересчур.
– Могу я узнать, с кем имею дело? – спросил я прямо.
Улыбка почти сошла с лица проповедницы, а недоумение, напротив, отчаянно отвоёвывало сданные прежде позиции.
– Что? – спросила она.
Я взял девицу за плечи, едва удержавшись от того, чтоб встряхнуть.
– Мы с тобой только что разнесли в хлам таверну! – выкрикнул я. – Может быть, ты, наконец, перестанешь острить и скажешь, зачем ты во всё это влезла и кто ты, чёрт подери, такая?!