– О диких людях? – девушка глядела на меня с недоумением. – Но я знаю всё, что рассказывала Мелисса!
– Вот именно, – я кивнул. – То есть да. Да-да-да… Это, конечно, так, но я всё равно знаю гораздо больше – я сам дикий. Я смогу провести тебя там, где людей леса просто так не пропустят, и научить, как вести себя и что говорить, чтобы дикие люди вели себя с тобой более деликатно.
– Более деликатно? – друидка сопела, нахмурясь. – Но ведь Мелисса и так научила меня, как говорить и что делать.
Я вздохнул – апеллировать к событиям в Вебезеккеле, рискуя задеть самолюбие жрицы, мне не очень хотелось, но иного выхода я не видел.
– В том городе, где мы были, это не очень сработало. Нам пришлось убегать, ты ведь помнишь?
– Убегать?… – Димеона уставилась на меня в изумлении. – Ты имеешь в виду плохих людей, которые сначала показывали, что любят меня, а потом начали с нами драться?
Я кивнул.
– Но… Я же их победила!
– Димеона, послушай, – я старался говорить мягко, как только мог. – Если бы мы с тобой сразу не убежали, нами бы занялись стражники или маги, и поверь – тогда бы мы так легко не отделались.
– Стражники? Вроде воинов?
– Да.
– А их много?
– Много, девочка, много.
– Но… – лицо нимфы сделалось неуверенным. – Как же мне тогда быть? Я должна нести слово Фериссии! Если я приду к диким людям, а они опять будут плохими…
«Ура!» – подумал я.
– В этом вся штука, в этом я и хочу помочь тебе, Димеона. Видишь ли… В том городе люди не были такими плохими, просто их развеселило то, как ты вела себя и как выглядела.
Девчонка уставилась на меня, как на диво, и лишь хлопала глазками: хлоп, хлоп.
– Как я вела себя? Как я выглядела?
Я вздохнул.
– Когда я говорю «Как ты выглядела», я имею в виду «Как ты была одета».
– Одета?…
– Я бы даже сказал, что, с их точки зрения, ты совсем не одета.
– Не одета? Я?!
Димеона поднялась на ноги и принялась придирчиво осматривать себя, вертя головой и извиваясь всем телом. Я наблюдал за ней – и вдруг понял, что здесь, в лесу, наряд жрицы уже не кажется таким легкомысленным. Открытым – да, но не откровенным. Вид друидки наводил, скорее, на мысли о волшебных краях, где люди, счастливые и свободные, во всём доверяют друг другу, принимая себя такими, как есть, живут в атмосфере любви, чтут природу, днём плетут венки из ромашек, а по ночам скачут вокруг костра или, может быть, ныряют в озёра: была в образе лесной жительницы своя спокойная простота, чистота, отрешённость. Я почувствовал, что улыбаюсь, и поспешил отвести взгляд. Вот так всегда, подумал я с грустью: возьмите что-то хорошее, светлое, поместите в бытовой контекст – и увидите, как за десять минут от него ничего не останется.