Голос Кирилла, сидящего рядом со мной на заднем сиденье его черного внедорожника, заставил меня отлипнуть от окна и вытереть сопли. Я уже дважды за сегодня показала этому мужику свою слабость. Это не есть хорошо. Не хочу, чтобы он считал меня глупой, наивной девочкой, разводящей сырость от всего на свете.
– Я и не волнуюсь, – соврала я и попыталась взять себя в руки.
– Я понимаю, что тебя пугает неизвестность, – сказал Кирилл, и я повернулась к нему. – Мы с Ником позаботимся о тебе. Тебе будет хорошо с нами.
Кирилл улыбнулся, и меня отпустило. Слова Кирилла меня приободрили. Его я тоже видела всего несколько раз, мельком, и ни разу не видела его улыбающимся. Я встречала не так много мужчин за свою жизнь, но Кирилла я сочла очень красивым. Темные, как ночь волосы, не были короткими, как у Клима, наверняка их было приятно трогать руками. Глаза были тоже темными, почти черными, бесстрастными, но не пустыми и холодными. Если присмотреться, можно увидеть в них огонь. Не бывают люди такими равнодушными и черствыми, каким он хочет выглядеть и казаться.
Есть у нас с Кириллом что-то общее – мы создаем видимость. Он – расчетливого бандита, а я три года притворялась смиренной монашкой, возлюбившей Господа. Клим много рассказывал мне о Кирилле. Они вместе когда-то служили в армии, еще до того, как оба начали работать на моего папашу. По рассказам Клима Кирилл был человеком чести, и был добрым и отзывчивым к близким людям. Я не знала, вхожу ли я в круг этих людей, но раз он приехал за мной сегодня, значит, зачем-то я ему нужна, поэтому Кирилла я не боялась.
Мужчина был достаточно высоким и крепким. Не таким здоровым, как его перекачанные охранники или Клим, но по широким плечам и выпирающим мышцам на груди, было понятно, что Кирилл не слабак.
А еще от него вкусно пахло. Я не знала, что это за запахи, смешались в его парфюме. В монастыре никто не пользовался одеколоном, да и мало кто дезодорантом. А теперь я сидела, окутанная воздухом, пропитанным странной смесью пряностей, исходящей от Кирилла, и мне нравился этот запах. Дорого и опасно – вот, как пах Уманский.
Мы больше не разговаривали. Я не была болтушкой, да и Кирилл на задорного шутника не очень был похож. Иногда я ловила на себе его любопытные взгляды, и на этом все.