Облаченный в костюм, брат Джейн выглядел точной копией своего отца.
– Толпа и речи не для меня, – ответила я. – Так что твоя жена стала спасительницей. Как прошла дорога из Оттавы?
– Отлично. Дети проспали большую часть пути. Но теперь наступила расплата. – Он указал на двух девочек, носящихся кругами по пустому бальному залу.
– Вау, – рассмеялась я. – Как они выросли.
– Да уж, это точно. А как ваши?
– Ну Наташе одиннадцать, а Заину девять.
– Ты не взяла их?
– Они остались с мамой.
– А Хафиз?
– Его нет в городе, – ответила я.
– Все та же безумная работа?
– Все та же.
– Шейда, ты знакома с другом Райана по университету? – спросил Боб, озираясь. – Где он? Эй, Трой. Трой!
Нет. Пожалуйста, только не это. Но Боб уже подзывал Троя жестом.
Я уставилась на украшенную монограммой коробочку, стоящую на столе. Витыми серебряными буквами на ней значилось: «Дж&М». Когда Трой Хитгейт остановился возле моего стула, я почувствовала, как вздыбились волоски на задней стороне моей шеи.
– Трой, познакомься, это Шейда, подруга Джейн. И моя лучшая ученица. Она начинала моей помощницей, а теперь сама – один из лучших риелторов.
Растянув губы в ненатуральной улыбке, я поднялась.
– Пап, да они знакомы, – сказал Райан. – Тот фейерверк в День Канады. Трой, помнишь?
– Да. – Что-то мелькнуло в этой сияющей океанской голубизне. – Помню. – И его улыбка самую малость дрогнула перед тем, как он протянул мне руку.
Едва соприкоснувшись ладонями, мы отдернули руки, словно коснувшись оголенного провода.
– Трой только что снова перебрался сюда из Нью-Йорка, – начал говорить Боб.
Это было неважно.
Было совершенно неважно, что кто-то говорил или делал. Только бы Трой Хитгейт перестал на меня так смотреть. За прошедшее время его взгляд превратился в лазерный луч, который обращал смутные воспоминания о нем в клубы серого дыма. Пуф! – и все. Нету. Исчезло. Растворилось. Уничтожено. Разве у черно-белой радуги есть шансы против той, что сияет полноценным цветом?
– Внимание, вот они! – В зал вошла Элизабет.
Мы все обернулись на входящих в зал Джейн и Мэтта. Я смотрела на них поверх плеча Троя и не могла отвести глаз от его волос, касающихся края воротника. Он подвинулся, положил руку мне на спину и продвинул чуть вперед, откуда было лучше видно. Легчайшее из прикосновений – но все во мне ощетинилось. Как он смеет целовать Джейн? Как смеет стоять у меня за спиной, аплодировать и кричать, как будто не предавал многолетнее доверие ее семьи?