Йан валялся в кресле с мужским журналом и одним глазом
нетерпеливо наблюдал за моей тряпичной суетой. Чувствовалось, моё
занятие его немного бесило. С одной стороны, он ненавидел возню с
тряпками, с другой – ему действительно нравилось, когда рядом с ним
хорошо одетая женщина. Я ему редко доставляла такое удовольствие,
ходила, в чём мне удобно. В конце концов, пусть жену наряжает и
любуется, если уж ему её к другому полезному делу не
приспособить.
- Ну, ты закончила? – спросил он, когда рюкзак был, наконец,
упакован.
- А что?
- Может быть, наконец-то ляжем спать?
- В семь утра?
- Какая разница, я ночь не спал. Ты практически тоже.
- Как скажешь, командор, - мне было уже совсем всё равно. – Я в
душ.
Под горячей водой можно стоять долго. Это холодная вода
заставляет извилины быстрее шевелиться, а горячая наоборот их
убаюкивает, превращает тебя в растение. Мне сейчас очень хотелось
стать таким растением, желательно колючим, жгучим и ядовитым. Чтобы
никому не хотелось тянуть ко мне руки.
- Эй, ты там не утонула? – проорал Йан из комнаты.
- Да лучше бы я утонула, - ответила я, понимая, что он не
услышит. Ничего, подождёт. Сколько мне надо, столько и буду
мокнуть.
Прошло ещё некоторое время, и я выключила душ. И в наступившей
тишине я услышала, как Йан страшно, грубо и скверно ругается. Так
как других голосов слышно не было, я поняла, что это он кого-то по
телефону так ласкает.
В комнату я вышла только после того, как Йан закончил
воспитывать собеседника.
- Что случилось? Кого ты тут полощешь?
- Да так, это по службе, не обращай внимание, - фыркнул он,
забрал со стола баннер «Не беспокоить!» и пошёл вешать его на
дверную ручку снаружи.
Ну что ж, попробуем ещё раз, станцуем от печки. В конце концов,
многое прояснилось. Про брата буду помнить, что он есть. Про Шокера
– что он классный и умеет напоить кофе. Про Йана – что у меня с ним
сделка. Остальное про Йана можно не запоминать, он сам напомнит.
Проснулась я, когда за окном стали опускаться сумерки. Йана
рядом не было, и я этому не огорчилась.
Чувствовала я себя так, будто меня немножко выпотрошили. Не до
конца. Начали и бросили на полдороги. Пустота и тупая поднывающая
боль. И умирать вроде не от чего, и жить что-то не охота.
А всего сутки назад мы с Шокером сидели на причале, пили кофе с
коньяком по очереди из одной кружки, и у меня глаза были на мокром
месте от блаженного состояния счастья и покоя. Вернуться в тот
момент не получится, но его можно просто помнить. Хотя бы раз
пережить достаточно, чтобы помнить всю жизнь. Уж я-то знаю.