- Да никакого. Я пришла и ушла. А тебе потом её вытаскивать,
когда всему этому конец придёт. Тебе, не кому-то другому! Ты готов?
Справишься?
Скай из всех сил захлопнул дверцу буфета, да так, что посуда
внутри жалобно зазвенела. Его лицо снова пошло красными
пятнами.
- Что же вы такие тупые, мужики? – пробормотала я. – Порода
страусиная… Ничего не вижу, ничего не слышу, голову в песок…
- Небо, не слушай её! – Лис ворвался на кухню, облил меня
злобным взглядом, взял несчастного Ская за плечи, развернул его и
подтолкнул к выходу. – Иди к сестре! Она звала.
Когда Скай ушёл, Лис повернулся ко мне:
- Не лезь, куда тебя не просят! Засланка командорская…
Я засмеялась.
Ничего. Месяц. Какой-то месяц, а если повезёт, то и меньше. И
этих приятных ребят я больше не увижу никогда.
Лис наклонился ко мне и положил руки на плечи. Голубоватые глаза
уставились на меня с неприязнью.
- Не трогай их, - сказал он холодно. – Не смей. Не позволю.
Вот же чёрт… Если бы меня кто-то так защищал. Или хотя бы
пытался…
Я повернулась и пошла прочь из кухни.
- Быстрее собирайтесь! – раздался откуда-то из глубины дома
голос Шокера. – Через час мы должны быть в аэропорту.
Я люблю Стокгольм. Это ласковый город. Он всегда принимает тебя
так, будто только тебя и ждал. Будто вся его северная красота,
дружелюбие, достоинство и покой – для тебя. Ну, по крайней мере, на
то время, пока ты у него в гостях.
Нельзя сказать, что Стокгольм целиком построен гатрийцами, но
руку к выбору места они приложили. Там такой букет каналов, ведущих
на поверхность, что иначе и быть не могло. По шестидесятой
параллели северо-запада Европы каналы вообще натыканы частоколом.
Не случайно же именно тут столько значимых городов. Не красоты же
белых ночей ради их тут в ряд понастроили. Осло, одиннадцатый век.
Стокгольм, тринадцатый век. Хельсинки – шестнадцатый. Ну и наш
Питер, самый молодой. Так и шли гатрийцы, не торопясь, с запада на
восток, нанизывая жемчужины на нитку. Своими силами гатрийцы ничего
никогда не делали, но их агенты очень хорошо умели всё доходчиво
объяснить, кому надо, что и где требуется построить. Вот с
Хельсинки промахнулись поначалу, пришлось потом город перенести
немного в сторону. А царь Петр Алексеевич, говорят, упорствовал
сильно, не нравились ему приневские болота Ингерманландии. Но
всё-таки