– Можно мне тебя обнять?
– (пауза) Можно.
И она меня крепко обняла. Головой она доставала мне до солнечного сплетения. Я даже толком не помню, обнял ли я её. Надеюсь (и уверен), что додумался «типа» обнять. И вот так мы простояли с минуту. И молча вернулись назад.
Той ночью я размышлял в кровати, что мир – это какая-то поганая хе*ня. Но в то же время я был рад: я могу нравиться, меня можно любить. Это была не радость. Это эгоцентризм плюхнулся в трон и ждал коронации.
Леня не часто на собрания ходит. В следующую встречу она сказала, что рисунок очень крутой, и она его прикрепила на свою доску на стене, где у неё «разгоны».
– А что такое разгоны?
– Это шутка для начала выступления. Разогреть публику.
– А, круто.
– Да. Такой крутой рисунок, мне он напоминает мультик «Рик и Морти».
– Блин, «Рик и Морти» – офигенная тема. Я очень рад, что тебе нравится.
А сам я, как муху ладошкой, вальяжно отогнал мысль, что в комнате, где она е*ётся, висит мой миленький вонючий рисуночек.
– Тебе в какую сторону?
Мне плевать, в какую ей сторону. Я хочу пройтись с ней хоть минут 15 и поговорить без лишних ушей.
– Яс подругой на такси сейчас еду.
Ещё один рисунок я сделал. Услышал по радио, что день юмориста сегодня. Ну юмориста – значит юмориста.
– Сегодня, кстати, день юмориста. У меня есть подарок.
– Что? Кого?
Спасибо-спасибо, круто-круто. С подружками умотала.
Что-то много этих подружек сегодня. Стрёмно, когда эти подружки шушукаются-шушукаются. Хихикают-хихикают. Шушукаются-шушукаются. Хихикают да хихикают.
Долго не было её на группе. Прям очень долго. Ах да! Я ещё сзади второй картинки написал карандашиком ссылку на моё музло. И маленький стих. И нет и нет её. Я успел подохладеть. Пришла. Один день трезвости. Сорвалась. Хнычет, высказывается. Позвал её увидеться тип, с которым она раньше торчала и еблась. А он женатый. И зареклась она больше с ним не видеться. Но на автомате, она когда двинулась к нему, съездила ещё наркоты взяла (как я понял, соляку ублюдскую или меф), хотя он не говорил ей это делать. Но раньше без наркотика не обходилось. Потом соплежевание – разобрать тяжело. Вроде – 20 минут пообщались. Призналась тому с кем живёт, что сорвалась. Но не с кем торчала. А то бы выкинул её вещи в подъезд. Он её, как она выразилась, «отхуесосил». Много кто на группе тихонько ржакнул. Я посчитал 20 минут: три – на расчертить, занюхать и 17 она сосала ему. Это если она не растрачивалась временем на обнимашецкие приветствия.