– Как ты делаешь это? – раздался где-то рядом чей-то голос, – С толпой ты сливаешься, а в единственном числе незаметен. Я многое вижу, но тебя заметить с первой попытки не удаётся, но это, разумеется, пока.
Ванберг вздрогнул и повернулся на голос, не учуяв во время чужака, а пах он действительно, как чужой, когда Деметрий принюхался. Это запах неизвестности и опасной непредсказуемости. Может незнакомца перебивал запах Сильвии – солнечный свет или какой-то другой – светлый и исцеляющий, свежий и вкусный. А ещё над чужаком висели остатки от мрака туч, но если Деметрий не властвовал над ними, когда они проявлялись только внутри и пожирали парня, то этот незнакомец наверняка их король. Он разглядел оболочку пришельца. Нет такой картины, которая описала бы то, как он выглядел и как ощущался на самом деле. Но Ван Гог приблизительно смог бы это сделать. "Я вижу в нём образ Смерти. В том смысле, что человечество – это пшеница, которую он пожинает… Но в этой смерти нет ничего печального. Она свершает свой путь под ясным солнцем, заливая всё светом чистого золота"14. Мрачность жнеца и что-то глубокое и мощное – личная сила, которая из бездны сверкала золотом.
Деметрий прочистил горло и произнёс:
– Я перестаю думать и двигаться. Я молчу. Всегда молчу, когда слова идут мне в тягость. Или я считаю их бессмысленными. Я, как скрытая болезнь, они сами не замечают меня.
Жнец подошёл ближе, уставившись в окно тёмным задумчивым взглядом, и его свирепая сила в сочетании с тяжёлым запахом принялась давить на Деметрия.
– Что они творят? – спросил чужак, – Разве девушку подобает учить болезненным приёмам?
Ванберг отвернулся на миг, только чтобы взглянуть на продолжение наставничества Эрика. Ходж стоял напротив Сильвии и потирал то место, по которому прошёлся удар, а его противница сосредоточенно следила за каждым движением своего и чужого тела. Только сейчас стало так легко, как будто весь груз исчез. Юноша повернулся, но отвечать больше не приходилось. Чужак как будто исчез вместе с грузом, забрав его с собой.
Приторно-сладкий тёплый аромат, иногда становящийся чересчур неприятным, поднимался с нижнего этажа и распространялся по коридору. Приближение Уайлд побуждало Деметрия убегать и скрываться, но на этот раз сил не оставалось совсем.
Спустя минуту в коридоре раздались шаги девушки, и голос Алекс прозвучал: