И когда скорость движения их странного живого корабля возросла так, что тихий вой множества звуков внешнего мира перерос в мелодичный свист, который Федот узнал как трели своей верной Птицы, сила пришла к нему, он обвел глазами друзей, собравшихся рядом с ним в это мгновение, чтобы вернуть его вместе с его памятью, и обнаружил, что вместе с силой он нашел Вопрос!
Вопросы – нет, не тот словесный мусор, что завершается вопросительной интонацией, а Вопросы, как и Бог, которого заключили в кофейное зерно, – постоянно пытаются ускользнуть от нас. Даже кофею иногда удается сбежать, и все знают, что за ним непросто уследить! Что уж говорить про Вопрос! Большинство людей даже не подозревает, что этого бога заключили в человеческое зерно, как в зародыш, а он постоянно пытается сбежать от нас, пока мы его не видим!
И сбегает раз за разом, так что глупый человек остается без вопросов! И очень этому рад…
Но однажды, когда сил воздуха больше не хватает тебе для того, чтобы дышать полной грудью, ты можешь заметить, как тихо пытается сбежать твой Вопрос, и ухватить его за то, что называется хвостиком. У каждого уважающего себя Вопроса есть хвостик, которым он привязан к самой твоей сущности. И если ухватить его за хвостик, то можно подтянуть к себе…
– А что это за пронзительная мысль была мною взята у бога? – повернулся Федот к бледному юноше, сидевшему за столом напротив него.
Все, кто собрался в том путешествии ради возвращения его памяти, замерли, чтобы не спугнуть Вопрос. Кот Баюн начал растворяться в воздухе. Василиса, сидевшая рядом, прижалась плотнее, и тело ее едва заметно задрожало от напряжения. Учитель, пригубивший чашку кофе, заставил напиток замереть у себя во рту. Птица Рах сделала глаза круглыми, а свою трель – тихой, так что стало слышно тишину, и казалось, что это поет Радужная пленка Небесной тверди.
Даже чашка, стоявшая перед пустым местом, где никто не сидел, налилась скрытым свечением…
Глаза юноши вдруг вспыхнули, и юноша бледный со взором горящим ответил:
– Мы должны вернуться!
Свечение вокруг чашки стало ярче и охватило пустоту за ней.
– Мы должны вернуться? – повернулся Федот к пустому светящемуся месту за столом, словно оно могло говорить. И такова была сила его Второго вопроса, брошенного в пустоту, что пустота вернула его Федоту.