Матвей взглянул на юнца, который смотрел кошачьими глазами на него, стоя в нескольких метрах, потом обратился к Поликарпову:
– Ты ведь сам говорил, что в этих коробках содержимое на несколько сотен тысяч попадается. Кстати, может скажешь, что тебе досталось? – Матвей начал надрывать скотч на коробке, которого оказалось слишком много для обыкновенной посылки.
– Не при нем, – Поликарпов указал пальцем на юного незнакомца, выказывая тем самым свою пренебрежительность. Он выдержал паузу в несколько секунд и обратился к назойливому наблюдателю:
– На кой черт тебе эта коробка вообще сдалась?
От этих слов парень оживился и подскочил к партнерам несколькими короткими шагами.
– Дело в том, – начал он, бегая глазами по сторонам, – я эту посылку матери отправлял, в ней семейные реликвии, очень личные. Но только я по ошибке не тот адрес указал, вот посылка и вернулась, а когда я узнал о возврате, то сразу кинулся на почту. Там мне сказали, что в связи с месячным простоем посылка утилизирована. Я конечно же не поверил. Нет, ну как такие ценности могут быть уничтожены? Я ее сразу узнал вот по этому маленькому крестику на торце, – юнец показал пальцем на черное маркерное перекрестие. – Ну что, продадите мне ее?
– И сколько ж ты готов выложить за коробку? – спросил Поликарпов. Глаза его набрали алчного блеска. Матвей молчал и возился с клейкой лентой.
– Пятнадцать тысяч рублей, – юнец достал из кармана измятые купюры, тут же их сосчитал и протянул Поликарпову.
– Так дело не пойдет, пятьдесят давай, – воспротивился Поликарпов. Матвей ухмыльнулся прыти своего помощника.
– Пятьдесят могу через несколько дней насобирать. Вот возьмите пятнадцать, – юнец потряс купюрами, – а тридцать пять я обещаю в течение недели отдать.
– Смотри какой наглый нашелся, – сказал Поликарпов, обратившись к Матвею, – или пятьдесят тысяч сейчас, – перекинул он взгляд на юнца, – или катись на все четыре стороны.
Матвей совершенно не был заинтересован пустыми переговорами и вот уже почти добрался до последнего слоя скотча.
Юнец попытался скорчить лицо переживающего утрату человека, но оказался плохим актером и не смог разжалобить Поликарпова.
– Я могу заплатить за коробку семьдесят тысяч, если вы подержите ее у себя три дня, не вскрывая, идет?
Поликарпов посмотрел на Матвея, который тут же прекратил резать скотч, и, увидев его одобрительный взгляд, сказал: