Ко времени нашего отъезда из Москвы через два года мы уже были знакомы с несколькими десятками людей – в том числе с писателями, художниками, театральными режиссерами, многие из которых стали нашими друзьями на всю жизнь. Я побывал в четырнадцати из пятнадцати советских республик, а наша семья, в которой было трое детей, пополнилась еще двумя детьми, один из которых родился в московской больнице.
Следующие семь лет мы провели в Африке, но не потому, что Госдепартамент не считался с незнанием региона и языков. Я сам попросил командировать меня в Африку, так как хотел присутствовать при формировании новых наций из распадающихся колониальных империй. Я понимал, что Советский Союз сам был империей, и чувствовал, что события, происходившие в Африке в 1960-е годы, могут когда-то стать актуальными для Советского Союза. Кроме того, советское руководство намеревалось извлечь выгоду из развала Британской и Французской империй. Было интересно наблюдать попытки Советов повлиять на зарождающиеся нации.
Нас направили сначала в Гану, затем в Занзибар, затем нашим основным местом пребывания стала Танзания, где в то время ощущалось растущее советское влияние. Я поставил перед собой задачу узнать побольше советских граждан, отправленных в эти страны в качестве дипломатов, журналистов или учителей. Большая их часть, как я выяснил, приехала туда, чтобы избежать, хотя бы на время, контроля Советов над их жизнями. Многие были недовольны и у них не складывались тесные отношения с африканцами. Я докладывал в Вашингтон, что их присутствие больше напоминало прививку от коммунизма, чем распространение идеологической инфекции.
В 1970-е годы я возобновил работу, непосредственно связанную с Советским Союзом, сначала в качестве начальника отдела Советского Союза в Государственном департаменте в Вашингтоне, затем в качестве заместителя главы нашего посольства в Москве. Это был период ослабления напряженности, и отношения стали проще, чем в 1960-е. Но свободы в них ни в коем случае не было. КГБ по-прежнему старалось ограничить наши отношения с советскими гражданами, и только наиболее смелые (такие, как поэт Андрей Вознесенский и его жена писательница Зоя Богуславская) готовы были регулярно встречаться с нами. И тем не менее, круг наших знакомых постоянно расширятся вплоть до нашего отъезда в Соединенные Штаты в 1978 году.