В середине марта 1888 года Гюстав Эйфель стоял среди лесов своей частично построенной башни, направляя правильное расположение ее четырех решетчатых опор. О чем думал этот в высшей степени уверенный в себе инженер на своем холодном кованом насесте высоко над Парижем? Возможно, он просто наслаждался свежим бризом и «великолепной панорамой», чистое удовольствие быть так высоко и любоваться тем, что он любил:
«этот великий город с его бесчисленными памятниками. Его проспекты, его башни и купола; Сена, которая вьется по нему, как длинная стальная лента; дальше зеленый круг холмов, окружающих Париж; и за ними снова широкий горизонт».
Конечно, Эйфель думал о том, как обеспечить совершенство платформы первого этажа башни. Поскольку если бы она имела даже
«бесконечно малое отклонение от плоскости, это привело бы к катастрофическому отклонению башни от вертикали, когда она достигла бы полной высоты».
Тогда его враги возрадуются, ибо что ему тогда оставалось делать, как не разобрать свою частично построенную башню и признать поражение? По крайней мере, в этот период Эйфель открыл для себя радость нарушения статус-кво. Поскольку, как знал весь мир, его великий опус, его «ослепительная демонстрация промышленной мощи Франции», эта башня беспрецедентной высоты, с ее уникальным дизайном из простого кованого железа, вызвала бесконечную язвительность и споры.
Парижские архитекторы первыми нанесли удар, возмущенные тем, что простой инженер и строитель железнодорожных мостов мог вообразить свое железное чудовище достойным центрального места в их прославленном городе. В начале февраля 1885 года Жюль Бурде, архитектор знаменитого дворца Трокадеро, начал продвигать свой план: солнечная колонна высотой в 300 метров, классическая гранитная башня с элегантными лоджиями, окружающими полый центр. Возвышаясь над предполагаемым шестиэтажным музеем электричества, колонна Бурде была бы увенчана не только гигантским прожектором (в сочетании с параболическими зеркалами), который освещал бы город, но и статуей Науки, или Знания. Бурде отказался считать, что его проект был инженерной невозможностью, слишком тяжелым для его фундамента и вряд ли выдержит сильные ветры.
Вместо того чтобы работать над своим проектом, он решил бросить вызов Эйфелю, он критиковал систему подъема лифта и утверждал, что это невозможно!