– Мак, – аж холодом повеяло, таким властным был голос главаря.
Наемник поднял руки вверх, сдаваясь, но не скрывая своей фирменной насмешливой улыбки, и ушёл к костру. А брюнет все так же стоял возле палатки, открывая мне проход, чем я и воспользовалась. Шустро юркнув в раскрытые объятия ткани и палок, я впервые оказалась так близко к Кукловоду и учуяла его запах. Смола и свежесть воздуха перед грозой. Только оказавшись в укрытии, позволила себе удивлённо выдохнуть.
Тот же аромат, что был в моём сне. И, мудрый Рах, этот запах был гораздо притягательнее, чем у принца.
***
И снова в путь. Полем, лесом. Лесом, полем. Однообразность пейзажа начала угнетать, и последние пять часов неспешной рыси я решила посвятить разведке. А именно – стремилась узнать, какого цвета газа у брюнета.
Знаю, что глупо, но мне не даёт покоя сон и пленительный запах наемника. Кстати, из-за последнего я не могу приблизиться к предмету слежки, и это сильно усложняет мою разведдеятельность.
Эй, человеческие боги, что вы сотворили, что за последний век людишки так повкуснели? И почему тот же Мак пахнет обыденно и не вызывает желания вонзить в него клыки до самой гортани?
Я повернула голову к едущему рядом наемнику. Нет, никакой жажды. А желание покусать от души уже стало постоянным. Поскольку на собратьях наемниках испытывать свой пакостный характер Мак опасался, то все его внимание доставалось мне. Отсюда и желание свернуть ему шею. Я даже приметила парочку живописных крутых оврагов, подходящих для этого, но пока не решалась спихнуть занозу всего отряда туда.
А началось все с карт.
– Раэль, а давай в картишки? – и хитрое подмигивание.
Да после их последней партии мне до сих пор было стыдно.
– Нет.
– У-у-у, мышка надулась, – и парень начал заглядывать мне в лицо, попутно стараясь обогнать моего скарха.
Скарх не сдавался и все время прибавлял шаг. В результате, через минуту мы уже неслись во весь опор. Я зло осадила разошедшегося Дижи, наблюдая жутко веселую рожу аловолосого. Спровоцировал-таки.
Мало того, что он с утра поймал меня у выхода из палатки, всучил мне кружку с чаем, перекрестил наши предплечья и со словами "на брудершафт", вылакал свою порцию, а следом и мою, так он еще объявил, что теперь будет звать меня на "ты". Полюбовался моим лицом, отражавшим всю степень радости от его заявления, и добил: