В результате англо-американская компания, заинтересовавшись, приобрела фирму Маркони, и тогда мой муж, понимая, что новым хозяевам нет дела до меня и израильских законов, просчитав все возможные варианты, предложил мне проявить инициативу и заявить о своём желании заключить с новой фирмой договор о сотрудничестве напрямую, вместо того, чтобы общаться через посредника. Не сразу, но новая власть сообразила, а, возможно, ей подсказали, что это будет выгодней, чем платить посреднику – моему работодателю.
Уже через две недели мне ответили положительно, после чего я начала оформление своего нового статуса, не до конца внутренне принимая его, но понимая, что на тот момент это был самый креативный и выгодный выход из сложившейся ситуации.
Да, были плюсы, которым я призывала себя порадоваться, но были и минусы, которые я ощущала то тут, то там. Моя профессиональная самооценка тогда явно хромала, и прошли годы, прежде чем я научилась осознанно работать над её повышением. Но именно этот случай позволил мне поверить в себя, оценить свою независимость и выгодное положение. Ведь меня не коснулись массовые увольнения, поскольку я не была частью штата сотрудников.
Несмотря на то что я позволяла себе работать в более удобные часы, чем, вероятно, разлагала дисциплину в отделе, всё равно это была загрузка на полный день. Был замечательный период, когда я работала четыре дня в неделю, оставляя себе один дополнительный выходной. А в 2015 году, когда я решила помочь младшей дочке с двойняшками, родившимися раньше срока, мне отказали в дополнительном отпуске на четыре недели. Тогда, повинуясь душевному порыву, я написала заявление о расторжении договора. Начальство сразу же передумало: мне дали отпуск на две недели, а после предложили удобный график – два дня в неделю. На тот момент это казалось мечтой, и я проработала так полтора года, пока опять не вышла постепенно на полную ставку.
За последние годы было несколько волн увольнений, часть сотрудников ушли сами. В ноябре 2018 года грянули организационные перемены сверху. Без предупреждения уволили моего непосредственного босса – заведующего инженерным отделом и его начальника – VP Operations Department, по-русски – директора производственного отдела.
И тут прежде налаженные связи стали рушиться. Как следствие, мне добавили новую должность. Передать и принять дела было невозможно. Я чувствовала, словно получила «наследство без завещания», с которым придётся разбираться самой – без подробного перечня, что и как должно быть. Уже тогда наметилась трещина в моём отношении к делу. То, что было важно ДО, стало почти никому не нужным ПОСЛЕ.