Пока я так стояла, принюхивалась, прислушивалась и вникала во все, совсем забыв, зачем пришла, в вязкие мысли мои резким посторонним звуком вклинился чужой голос, заставивший меня вздрогнуть и похолодеть.
– О, какие гости к нам пожаловали. Уж кого я тут не ожидал увидеть…
Ко мне резко вернулись все страхи разом, и я трепеща уставилась на говорившего.
Это был Декстер. Его голос, казалось, я могла узнать из тысячи других. Он стоял наверху, на лестнице, и смотрел на меня презрительным ехидным взглядом сверху вниз. Сейчас он предстал предо мной без шляпы, что позволило мне разглядеть его внешность получше. Коротко постриженные волнистые волосы темного русого цвета красивыми волнами обрамляли очень бледное угловатое лицо. Оно несло все оттенки хищника и выражало истинную вампирскую сущность. Глубокие тени под глазами добавляли образу мрачности. Поистине, низкое существо, худший из представителей вампиров, как мне думалось.
Лучше бы я наткнулась на Аргуса или Цербера, даже в этом случае у меня бы нашлись подходящие слова, но Декстер выбил меня из колеи окончательно и бесповоротно. Где-то в глубине души, в подсознании я почувствовала, что мое мероприятие уже потерпело крах.
– Что вам здесь надо, молодая леди? К кому вы пришли?
– Мне необходимо увидеть господина Керрана, если возможно.
– А вам назначено? – ехидно осведомился он.
Я сглотнула слюну. Конечно не назначено, в чем и пришлось сознаться.
– Но мне необходимо поговорить с ним и об этом тоже. Невозможно все время беспокоить Баррона.
– Вы хотите сказать, что у нас теперь одним другом больше?
Эти слова были сказаны таким тоном, что я тут же почувствовала себя совершенно лишней.
Тем временем он успел медленно преодолеть пол-лестницы и продолжал в том же духе, приближаясь ко мне все ближе, в то время как я стояла, как истукан. Он чувствовал мой страх, который я тщетно старалась побороть, и эти волны действовали на него, как опьяняющий приятный ликер, заставляя его губы изгибаться в сладковатой улыбке, а глаза загораться азартным огоньком. Как сейчас я жалела, что это существо может чувствовать только мой страх, не имея возможности подняться выше и почувствовать искренность и вообще что-нибудь более высокое. Его ощущения гнездились на низшей планке развития.
Очевидно, что я для него не более чем жертва, и это обстоятельство обезоруживало меня, било тузами все мои карты, разносило в пух и прах все устремления, делая их жалкими и бесполезными.