Я придвинулся к Апельсинке поближе, и стал с выражением читать. У меня не самый красивый почерк, и это ещё мягко сказано. Так что иногда и сам не понимаю, что написал.
Любовь приходит и уходит,
На сердце камнем ляжет снег.
И силы вроде на исходе,
А жизнь становится как бег.
Сказать – Всё, стоп! Остановиться,
И посмотрев потом назад,
Искать свои родные лица,
Кому всё можно рассказать.
Кому открыть не только душу,
А всё, что связано с тобой.
Когда есть кто умеет слушать,
Тревоге будет дан отбой.
И, оглядев глаза, кто рядом,
В минуты скорби и тоски,
Пойми, друзей других не надо,
Когда они с тобой близки.
Они предать тебя не смогут,
И не оставят одного,
Подскажут верную дорогу,
Чтоб не встречать на ней врагов.
Любовь приходит и уходит,
Ей верность тяжело хранить.
Козырных карт полно в колоде,
Но только дружбу не купить.
– Ну, как, понравилось? – спросил я после небольшой паузы, которую я выдержал после того, как закончил читать.
– Я немного удивлена, – произнесла, немного подумав Апельсинка, – обычно после фразы любовь приходит и уходит, добавляют, – а кушать хочется всегда.
– А вот мне это в голову вообще не приходило, – ответил я рассеянно, потому, что удивился такому её ответу. Но про себя решил, что ей, скорее всего, понравилось. Но больше в тот вечер к ней со стихами не приставал.
А они писались сами собой, не спрашивая у меня на это разрешения. В те вечера, когда у меня было патрулирование по графику, я обязательно писал по два – три стихотворения. И как-то незаметно Апельсинка стала занимать в моих мыслях всё больше места. Я не называл её по имени, я редко кому посвящаю стихи, но то, что в стихах я стал обращаться к ней, это факт. Хотя назвать её своей музой я не могу. Музы всегда вокруг меня витают, я позволяю им это делать без ущерба для собственного здоровья. Кроме того, помимо нашего общения с Апельсинкой, на работе со мной случались и другие интересные происшествия. Но обо всём по порядку.