и говорю ей:
– Звони мужу, пусть завтра на суд приведет
детей. Сам не заходит, как будто на работе. Надень
в суд юбку, чтобы четырехлетнему ребенку было
за что ухватиться, когда увидит тебя. Лучше будет,
если младший ребенок будет плакать на руках дочери-
подростка. Их не пустят в зал суда, поэтому пусть
ожидают тебя на первом этаже и сопроводят до зала
суда.
На следующий день она из зала суда ушла домой,
ей изменили меру пресечения на подписку о невыезде.
Через несколько дней в знак благодарности она
сделала мне передачу.
Мне дали телефон, чтобы я могла позвонить. И я
звоню тебе дорогой мой муж, ты трубку не берешь,
по времени два часа ночи. Звоню своему водителю, он
взял трубку:
– Дима, доброй ночи, это я, как Саня?
– Вы откуда звоните?
– Из тюрьмы, Дима, из тюрьмы. Передай Сане,
чтобы по ночам не выключал телефон. Пусть завтра ко
мне придет адвокат. Сделай мне передачу, ручку,
стандартные бумаги, теплый спортивный костюм
и нижнее белье, пару теплых носков. Книгу, которая
лежит у меня на комоде, автор Наполеон Хилл. Ну
и продукты.
Чойгана почему-то у меня не вежливо спросила:
– Ты кому звонила?
– Водителю
Я не привыкла к тому, чтобы незнакомые люди
разговаривали со мною на ты и интересовались, кому
я звонила. Я ведь старше ее. Даже мои дети ко мне
и к моим родителям обращаются на вы. Чойгана
начинает меня раздражать, мне это не нравится.
Молодая девочка из камеры меня спросила:
– У вас есть водитель?
– Да, – из вежливости ответила я. Видно, что
девочка воспитана правильно, как полагается
в тувинской семье, уважительное отношение
к старшим.
Уже глубокая ночь, нужно ложиться спать, чтоб
организм отдохнул. Неизвестно, что завтра меня
ожидает. Залезла на свою койку и посмотрела из окна
на улицу. Камера находится на втором этаже женского
корпуса. А, напротив, на расстоянии примерно
300 метров, трехэтажный мужской корпус. Из третьего
этажа мужского корпуса по ночам камера женщин видна
как на ладони. В зарешеченных окнах
в противоположном корпусе были видны черные
движущиеся силуэты. Это было похоже на черных
существ, помещенных в клетки. Из окон камер вдоль,
вниз, вверх, в соседние корпусы и в женский корпус
тянулись веревки. Лунный свет падал на веревки,
и мне представилось, как огромная паутина овивает
тюрьму. Не хочу, не хочу видеть это, я подняла
глаза на небо. Была красивая безоблачная, звездная