уверенность и, соответственно, я стала возмущаться.
– Что вы позволяете себе, вы нарушаете мои
права, выкрав меня из дома. Где у вас постановление
на мое задержание, и по какому поводу вы меня
задерживаете? Дайте мне телефон я вызову адвоката…
В кабинете кроме меня находились трое сотрудников.
Казалось, что они не слышат меня, но задали вопрос:
– У вас есть знакомые на Паротурбинной?
– У меня в этом районе нет ни друзей, ни
родственников. Объясните, пожалуйста, что тут
происходит?!
Паротурбинная – это район двухэтажных
полуразрушенных бараков в поселке, где был
расположен этот районный отдел милиции, в котором я
находилась.
Один из сотрудников подошел и ударил меня в ухо,
от сильного удара я слетела со стула на пол.
За долю секунды у меня в голове пролетело множество
мыслей о том, как в годы репрессий сотрудники НКВД
так же избивали невиновных задержанных.
Представители милиции грубо крадут меня из дома,
полуголую, привозят в милицию и бьют. В жизни
на меня никто руку не поднимал. Почему сотрудники
милиции избивают меня, женщину? Мне становится
страшно.
Один из сотрудников говорит:
– Надо же, убила человека и не помнит где.
Господи, что происходит, какое убийство? Я
самостоятельно встала с пола и села на стул.
Пережитое унижение и физическая боль куда-то ушли
от услышанных страшных слов.
– Какое убийство, вы что, с ума сошли?!
Услышанное, никак не умещалось в моей голове. Я
просто была ошарашена.
– Мы можем освежить вам память. Вы вместе с
другими убили женщину.
Чем дальше, тем страшнее. От всего
происходящего, от страшного обвинения у меня все
перемешалось в голове, я не знала, о чем думать,
в каком направлении искать ответы. Проанализировав
действия этих людей, я не стала больше задавать
вопросов, я просто стала немой. Не думаю, что они
меня убьют, а утром все прояснится. Рано или поздно
весь этот кошмар закончится. И я этих сволочей
засужу.
Меня провели в другой кабинет, в котором
продержали всю ночь. Мужчина с бандитской
внешностью до утра издевался надо мной. Позже я
узнала, что это был оперативник Сангаа. Мое
молчание его раздражало, и он, выключив свет
в кабинете, направлял настольную лампу мне в лицо,
при этом кричал, чтобы я не закрывала глаза.
Подносил к глазам зажженную зажигалку. Нагло сняв
с меня шубу, но сам, надев верхнюю одежду, открывал
окно. Сев ко мне вплотную, курил сигарету и выдувал