Микула переложил зверька на одну руку, другой отворил дверь, вошёл, притворил, отворил другую, вошёл и закрыл. В полной темноте поставил котёнка на пол. Зажёг очаг, посмотрел на гостя – чёрный, ни пятнышка. Только глаза зелёные горят плоско в огне очага.
Микула разулся, сел за стол, достал хлеб и луковицу. Отломил хлеба и положил на пол под собой. Остальное начал есть. Иногда поглядывая туда, куда положил хлеб. На третий раз котёнок оказался там – преодолел это расстояние абсолютно бесшумно. Он ел хлеб. А когда доел, переместился ближе к уже догорающему очагу.
Когда Микула проснулся, котёнок спал у него в ногах.
—
Посмотри, что на моих ногах,
Посмотри, в каких я сапогах!
«Король и Шут»
Подаренные Григорием Семёновичем сапоги только раз померил, походил по избе да снял. Было непривычно. Слишком легко делалось ногам, когда их облегала такая обувка. Далеко не новые, но с переставленной подмёткой и каблуками, без дыр на голенище, да и конь цел. Снял, обвязал бечевой, повесил на гвоздь. Снял потом только раз: принёс домой в глиняной посудине дёготь, густо намазал, повесил обратно. Теперь в избе так же густо пахло. Микуле нравилось. С каких пор стал нравиться дёготь? Наверное, после ветоши, что от гнуса.
А вот Чугуну – не слишком. Особенно сразу.
Котёнок в Микулиной избе освоился быстро. Когда тот вечером следующего дня пришёл с завода, думая, как там моя зверюга, не сбежала ли, то увидел, что зверюга на месте, не сбежала и сбегать, судя по всему, не собирается. А уставилась на парня, когда тот разжёг огонь, и смотрела, как и что тот делает. И к положенному на пол хлебу сразу подошла, и спать в ногах устроилась тоже сразу.
А Чугун – так это, всем понятно, за черноту масти.
Уж и день стал длиннее, и ночи теплее. Каждый вечер животное ожидало парня с работы внутри избы. Одинаково дожидалось кормёжки, одинаково укладывалось в ноги и начинало тихонько мурлыкать, давая понять, что, мол, всё хорошо, человек, так и лежим. Только когда закат отодвинулся ближе к полуночи, Микула увидел, что Чугун на самом деле встречает его, устроившись в окошке. И спрыгивает оттуда, только когда хозяин входит. Тогда ещё задумался – а почему тогда не сбегает. Раньше не задумывался. Раз живёт, значит, он за котёнком ухаживает правильно (никак не ухаживает, просто хлеб даёт да на улицу не гонит). А тут подумал – хлеба то, наверное, не хватает, а вырос вон. Охотится, поди. Да и не нагажено нигде. Точно – гуляет и возвращается, что же я раньше не подумал? Да потому что всё нормально было, вот и не подумал.