– Гульнара, вы в Екатеринбург летите? – Спросил я и испугался. Потому что, услышав, что я к ней обращаюсь, девочка вздрогнула всем телом, а лицо на долю секунды исказил страх. Так же мгновенно всё вернулось на место – девочка жевала и улыбалась. Потом интенсивно кивнула, отвечая на мой вопрос.
– По делам или в гости? – ребёнок снова сильнейшим образом вздрогнул. Мне показалось, даже пальцы на подлокотниках прогнулись – так вцепилась. А потом снова расслабилась, улыбаясь. Посмотрела на меня, а потом всей верхней частью повернулась к маме. Я тоже посмотрел на маму.
– Лечиться едем.
– Слушайте, мне не надо с ней разговаривать, да? – уточнил я на всякий случай. Потому что для себя решил – ну его нафиг, обращаться к ребёнку, который так реагирует на речь.
– Она всегда пугается, когда с ней говорят, – объяснила мама. – Трудно привыкнуть. Меня только не пугается.
Самолёт пришёл в движение. Мы поехали на взлётную полосу.
– Ну ты даёшь, Гульнара, – сказал я, проигнорировав очередной испуг. – Ты так пугаешься, что я сам испугался.
Девочка запрокинула голову и заливисто захохотала.
Пока летели – болтали. История этой семьи – как тысячи историй по всей России. Болезнь ребёнка и борьба с ней всех членов. В моей семье, там, где я родился и вырос, была такая же ситуация. Только в случае Асии и Гульнары, мама не работала, посвящала девочке всё время. Осознавая, что это до конца жизни. Не важно, чьей – её или дочери. Утром в реабилитационный центр, после обеда – на процедуры, вечером дома – дела сами себя не сделают, как сказала Асия. И была, несомненно, права.
Тяжело? Пожимает плечами – да, тяжело. Но я сама не отказалась от неё. Гульнара спала, невозможным образом свернувшись в кресле, прижатая к сиденью ремнём безопасности.
А потом, где-то через час лёта настроение стало портиться. Бэнкс так и лежал нераскрытым под ногой, куда я его засунул, чтобы не мешал. Я положил в рот уже третий леденец, предложил собеседнице, она машинально взяла, развернула и тоже сунула конфету в рот, продолжая рассказывать.
– Там старица живёт, Фёкла. Она лечит таких детей.
– Как лечит?
– Молитвой, словом, святым духом, иконами…
– Та вы же, по идее, мусульмане, нет?
– А мы крестились. Месяц назад. Я и Гуля. Только муж отказался.
Я молчал, отведя взгляд.