Валдес подошел к лежащему на земле Харрису и начал трясти его, пытаясь привести в сознание. Через некоторое время Харрис открыл глаза и, кряхтя, попытался сесть. После некоторых усилий ему это удалось.
– Харрис, ну ты че? Как ты?
– Нормально, – сказал тот, провел языком по слегка раскрошившимся зубам, сплюнул и добавил, – суки!
– Точно нормально, идти можешь?
– Ща, посидим чуток и пойду, – сказал он, доставая кривую сигарету из помятой пачки.
– Чего это у тебя с ними?
– Да так, сегодня мы этому уроду накидали, обиделся, наверное, – ответил Харрис, перед этим глубоко затянувшись, – блин, завтра сто пудово рыгать буду целый день.
– Ну да, без сотрясухи точно не обошлось.
Несмотря на поражение, довольная улыбка не сходила с лица Харриса, которое в данной ситуации не было потеряно, ведь на улице самое страшное потерять именно его и получить нехорошую репутацию, которая поставит неприятное клеймо на твоем дальнейшем существовании, и для того, чтобы смыть этот позор, порой не хватает целой жизни. Причем, будь он на велосипеде, попытка убежать была бы уместна, и позором не считалась, но пешком – ситуация менялась, поэтому Харрис знал, что лучше перетерпеть недолговременную боль, чем опозориться и стать изгоем и предметом презрения и обидных насмешек. Здесь, на улицах города, отношение толпы имело значение.
Он поднялся, немного постоял и сказал: «Пошли».
– Может, в больницу?
– Да нет, все пучком. Ты как?
– Я нормально, почти не пострадал.
– Хорошо.
Конечно, глупо было идти домой только вдвоем. В городе вообще не принято ходить ночью в одиночку, тем более если ты принадлежишь к одной из многочисленных группировок, всегда была возможность нарваться на недругов или еще на каких-нибудь гондонов.
– Ладно, погнали, – сказал Харрис. Левая щека стремительно опухала, закрывая глаз.
И они молча пошли, с трудом переставляя ноги.
Несмотря на то, что Харрис, перед тем как лечь спать, выпил двойную дозу обезболивающего, голова с утра невыносимо раскалывалась и обволакивающая тошнота в животе заставляла рвать каждый час. Родители с жалостью и укором смотрели на него, постоянно вздыхая, они так и не могли привыкнуть к тому, что их сын периодически появляется дома помятый, иногда сильно, иногда не очень, но даже они понимали, что улица есть улица и что жизнь в городе такова, хорошо, что не убили. Так он провалялся три дня, когда ему наконец стало лучше. В течение этих дней его навестили все члены цепных и много товарищей передавали привет и желали скорейшего выздоровления. Вместе с Энди зашел и Глен, главарь их банды.