Бытие и безумие [и драконы] - страница 13

Как сказал мне профессиональный психиатр, такая постановка проблемы и корректна, и некорректна – одновременно. С одной стороны, понятно, что речь идет прежде всего о психических расстройствах или заболеваниях. А с другой – сам термин «безумие», разумеется, не употребляется в профессиональной среде; сейчас принято говорить о «расстройствах». К тому же, если брать буквальное значение слова – «без ума», то многие ментальные расстройства не связаны напрямую с поражением именно когнитивных способностей, могут быть совершенно другие типы особенностей, например, проблемы с памятью, настроением, множественными личностями и т. п.

Связано ли нынешнее увеличение количества диагнозов с особенностями нашего времени? Во-первых, действительно растет их число, например, неврозы, невротические расстройства. Их точно стало больше, и это отчасти связано с новыми вызовами и новыми требованиями, которые предъявляются к личности: люди не успевают адаптироваться к быстрым переменам в стиле жизни и новым культурным кодам. Во-вторых, современная психиатрия стала точнее ставить диагнозы, растет обращаемость пациентов, психиатрия становится более гуманной и менее пугающей, снижается стигматизация людей, страдающих теми или иными расстройствами. В любом случае ситуация сейчас совсем другая, чем была, скажем, 100—200 лет назад.

Дон Кихот недостаточно безумен. Он безумен настолько, чтобы быть непонятным для «нормальных» людей [см. «Безумие и норма»], и недостаточно безумен, чтобы совершить скачок в иной мир. Он, конечно, совершит этот скачок, но мы его уже не увидим. Для этого он будет вынужден убить Дон Кихота, а вместе с ним – и недоношенное безумие.

Дон Кихот периодически ныряет в более глубокое безумие, но через какое-то время выныривает, ибо недостаточно тяжел, чтобы погрузиться в него навеки, и недостаточно легок, чтобы взлететь над ним. Мы, если примем весь его опыт и неподтвержденные догадки, можем быть способны и на то и на другое. Но можем просто застрять на границе [см. «Безумие и граница»], как насекомое в янтаре, и изумлять редких прохожих.

Командор ордена Калатравы показывался миру только днем. И никто не знал, что иногда ночами именно он появлялся в разных местах Севильи под именем дона Хуана, слегка изменив внешность (это происходило в дни, которые в календаре обозначены простыми числами до 31). Несмотря на то что дон Хуан вел странную и бурную жизнь, он сильно любил свою жену, донну Анну. И когда он сымитировал свою смерть – как Командора – от рук «этого ужасного дона Хуана», он захотел проверить, сумеет ли – теперь уже в качестве оставшегося на Земле Хуана – соблазнить собственную вдову. Ему это почти удалось.