Человеческое бытие окружено слоями мифов [см. «Безумие и миф»], ибо его непосредственное соприкосновение с «бытием мира» опасно для психики.
Бытие живет в языке [см. «Безумие и язык»], оборудует там отдельные апартаменты, офисы и даже скверы для прогулок. Бытие безумцев [см. «Безумие и безумцы»] сооружает в языке психиатрические лечебницы и пространства для ретритов.
Есть отдельные профессии, связанные со способностью вылавливать сгустки бытия из языка, но этому нужно учиться не менее 19 лет.
Бытие умело скрывается за занавесями сущего [см. «Безумие и сущее»], и, чтобы их раздвинуть, требуется определенная интеллектуальная смелость.
Бытие не может быть безумным, но безумие – всегда бытийно и потому способно вызывать ужас [см. «Безумие и ужас»] и свидетельствовать о Ничто [см. «Безумие и Ничто].
I.I.21. Безумие и история
Об этом мне рассказали много; здесь не уместится и половина.
Можно говорить о двух вещах:
(1) Безумие в самой истории;
(2) Безумие в изучении истории.
Первое значительно проще, второе – сложнее и богаче.
(1) Здесь речь идет о двух основных «типах» безумия, причем безумия деструктивного и опасного.
А. Безумие исторических личностей, прежде всего правителей. Это и комплекс неполноценности, и мания величия, и мессианская мегаломания, и садизм, и классические случаи некрофилии (Калигула, Иван Грозный, Гитлер, Сталин и др.). Такое безумие обычно заканчивается большой кровью.
В. Безумие народных масс: охота на ведьм в средневековой Европе, еврейские погромы из-за ложных наветов, бунты, связанные с эпидемиями чумы и оспы. Это явление, когда массы [см. «Безумие и массы»], состоящие в основном из «нормальных» людей, захватываются агрессивным безумием. «В смутные годы слепой всегда идет за сумасшедшим» (Шекспир, «Король Лир»). Иногда безумие охватывает целые народы или значительную их часть. Разговор об этом требует особых исследований и рефлексии.
(2) Изучение и интерпретация истории.
А. Так получается, что история весьма виктимна в принципе, так как не имеет наглядных доказательств, являясь при этом наукой со своими законами. Она как бы приглашает бесчестных или безумных людей к фальсификации, где популярный тезис воспринимается читателями на ура, а скучное повествование серьезного исследователя – неинтересно. Безумец может написать любую скандальную невидаль, и ему трудно оппонировать с позиции профессиональных исследователей. Нынешняя «любовь к истории»