немного завидовал товарищу по оружию. Он и так всерьез выде-лялся – крупный, высокий, коротко стриженный, молодой человек
чем-то смахивал на аккуратного бандита из сериала про «Ментов».
Друзья почти не разговаривали. Создавалось впечатление, что они всё еще живут «каждый в своём компьютере», для них общий сбор был чем-то новым, необычным, а к этому факту еще предстояло привыкнуть и разобраться, с чем его едят… Тем более что
большинство их друг друга раньше в глаза не видели, разве что на
фотографиях. Если бы не общительный Грейди, наверное, они бы
уйму времени убили на нахождение контакта.
Вдоль дороги тянулись по одну сторону – поля и рощицы, по
другую – дачные домики. Народу на улице почти не было, несмотря
на отличную, пусть и ветреную и от того прохладную погоду. Листья кое-где уже пожелтели, на деревьях за заборами висели ябло-ки и груши, и все гости без исключения вспоминали детство и хотя
бы раз поймали себя на мысли подбежать к забору, вскарабкаться
на него и потрясти тяжело обвисшие ветки. Этот самый огонь Генри заметил у Ветра в глазах и подумал, что, наверное, сейчас выглядит примерно так же.
«Бетонка» свернула в поля, пересекла короткий мостик и по-тянулась, петляя, к роще на горизонте. Призрак посетовал, что у
повозки нет крыши, и они совершенно не защищены от негадан-ного налета стихии, но это было, пожалуй, единственным мрачным
моментом за всё время путешествия от станции.
28
Второй шанс для героя
Сперва их слуха достигли веселые голоса – мужской и жен-ский – которые переговаривались между собой на каком-то стран-ном варианте испанского, в который вплетались слова и фразы из
совершенного другого, им неизвестного языка. Упряжной жеребец громко всхрапнул и замотал головой, а из рощицы донеслось
басовитое ржание. Маленький кучер натянул поводья, сильно от-клонившись назад, так что уперся в спину Ветра, и повозка медленно остановилась. Тем временем среди редких передних березок
мелькнули тени, и из-за них показались двое верховых. Крепкий
молодой человек в старинном костюме и лихо заломленной шля-пе восседал на статном гнедом жеребце, который двигался, высоко
поднимая ноги и изогнув дугой шею, как на параде. Его спутница, хрупкая (и казавшаяся еще меньше в черном бархатном костюме
так же на испанский манер) ехала рядом на черной, как ночь, тон-коногой кобылке, совершенно не желавшей идти спокойным шагом. Эта парочка скорее напоминала ожившие портреты откуда-нибудь из Прадо или Эрмитажа.