– Как? А что будет потом?
Я с любопытством посмотрел на Странника, где-то в глубине души надеясь, что услышу ответ на этот вопрос, который волновал и меня. Однако он ответил в присущей ему манере:
– Откуда мне знать?
– Но… но…
По лицу парня было видно, что он вот-вот заплачет. Я тихо, почти шепотом спросил у Странника:
– А-а-а… Что с ним произошло?
– Он свалился с карниза.
Ответ прозвучал намного громче, чем мой вопрос. Тело паренька обмякло, и он сполз на колени. Растерянно устремив свой взгляд на нас, он начал бормотать как оправдание:
– Я не знал, что мне еще было делать! Она… Она…
– Она?! Так ты спрыгнул с крыши из-за девчонки?! – прокричал я, не в силах скрыть возникшее чувство негодования.
– Нет. Он упал с восьмого этажа, а не с крыши. Пятнадцать секунд.
– Простите меня… Простите меня! Я не хотел прыгать, я просто оступился! – прокричал он и с какой-то непонятной надеждой спросил нас: – Вы можете дать мне второй шанс? Прошу вас…
Я вопросительно посмотрел на того, кто управлял всем этим процессом. И Странник с ледяным спокойствием в голосе ответил парню:
– Ничего мы не можем. И не надо нас просить ни о прощении, ни о вторых шансах.
– Но… Но это ведь она во всем виновата! Она предала мою любовь! Я любил ее! А она…
Лепет парня прервал громкий крик Странника:
– Время!
Парень исчез. За стеклом все оставалось без движения. Мне было жалко парня, и одновременно меня раздражал тот факт, что он вывалился из окна из-за девчонки.
– Минуты все же маловато, – обратился я к Страннику.
– Это не маловато и не многовато. Это столько, сколько было.
Он как будто бы прочел мои мысли и спросил:
– Тебя подробности интересуют?
– Ну, вообще-то, да. И кстати, все придет в движение?
– Чуть попозже. Тебе не терпится поглядеть на то, как он умрет?
Я хотел было возразить, но понял, что лукавить было нецелесообразно. Ну да… Я действительно хотел посмотреть, как человек разбивается.
– Ну так что там в его жизни-то несчастной произошло? – немного оживленно спросил я после короткой задумчивости.
– Обычный подросток, не успел понять еще, что к чему в жизни. В его душе образовалась пустота. Пустота заполнилась тем, что называют любовью. И он упрямо, до конца и через край верил в свою любовь, даже когда та, которую он как бы любил и с которой, надо сказать, некоторое время благополучно был в близких отношениях, перестала отвечать ему взаимностью, он все равно отказывался заполнять пустоту чем-то иным, кроме своей так называемой любви. Вот и оступился в истерике с карниза.