Я слышала, что проснулась мама, начинался скандал.
– Светка! Куда ты дела колбасу? – взревел отец.
– Не трогала я.
– Вот стерва! Иди сюда! – взревел отец.
Хорошо драки не было. Они громко кричали, когда дверь в мою комнату тихо отворилась. Я повернулась и сразу не поняла ситуацию. На цыпочках крался отцовский гость.
– Что Вам надо? – спросила я, и сразу оказалась зажата в тески его лап.
Перегар вызывал рвотные позыва.
– Пусти, мудак! – я пыталась крикнуть, но получился жалкий стон.
Эта пьянь пытался закрыть мой рот своими слюнявыми губами. Мне показалось, что я целую вечность не могла вырваться. В итоге я изловчилась и врезала ему между ног. Схватив сумку, я выскочила в дверь. Мчалась по ступенькам и по аллее, не видя под собой земли.
– Романова, стой! – услышала я знакомый голос.
От осознания, что кто-то из знакомых может увидеть меня в таком виде, стало плохо. Я увеличила скорость. Слышала шаги сзади. Меня догонял явно не отца собутыльник. Тот не смог бы трёх шагов подряд сделать.
– Славка! Стой говорю! – крикнул тот же голос.
Мгновение, и я полетела по инерции кубарем, потому, что меня догнали и дёрнули за руку.
– Романова -дура! Что случилось?! – на мне сверху лежал Корецкий.
– Отпусти!
– Ты себя видела? Что случилось?
И только сейчас я осознала, что слёзы не дают дышать. Мгновение, и они градом полились по щекам. А Богдан так крепко прижал к груди и, гладя по голове, успокаивал.
– Ну не плачь! Скажи только адрес, и я всех там порву.
Мне стало как-то тепло от этих слов, и я ещё плотнее к нему прижалась. Так мы и лежали на мокрой траве на газоне в парковой зоне.
Немного успокоившись, я сказала:
– Пусти.
– Только не убегай.
Я молча кивнула и почувствовала свободу действий. Богдан подал мне руку, и мы оба, вывоженные в грязи, поднялись.
– Сейчас не спорь, а шагай за мной, – сказал одноклассник.
Я опять кивнула.
– Чё онемела?
Я по инерции кивнула. Шла следом за ним. Я не знала, почему слушаю одноклассника? Он богатенький папенькин сынок, который безнаказанно творил всё, что пожелает, и ему всегда его подвиги прощались безоговорочно. Зачем он меня остановил? Куда ведёт? Мне окрыли дверь в машину.
– Богдан, я пойду домой, – сказала я, прекрасно понимаю, что идти-то мне некуда.
– Молча, Романова, садишься молча.
– Я всё испачкаю, – готова была опять разреветься.